И еще его порядком беспокоило отношение к нему Таяны. Вроде бы между ними ничего не было, хотя она была красивой молодой женщиной, и в другое время и в другом месте Денис наверняка обратил бы на нее самое пристальное внимание. Но их знакомство началось тогда, когда он, напрочь лишившись памяти, был, по сути, совершенно беспомощен. Этот мир был для него совсем чужим, непонятным и выводящим из равновесия… а она ухаживала за ним, лечила, кормила и одевала. Симпатия и даже влюбленность между пациентом и очаровательным доктором возникает легко… но эти отношения бесперспективны.
Она — и он готов был признать это — ему нравилась. Как нравилась многим другим мужчинам при дворе. Но Жаров подозревал, что это теплое, может быть, даже более чем теплое чувство — всего лишь отголосок благодарности за помощь, участие и поддержку.
Как нравилась многим другим мужчинам при дворе. Но Жаров подозревал, что это теплое, может быть, даже более чем теплое чувство — всего лишь отголосок благодарности за помощь, участие и поддержку. Ему надо было некоторое время побыть одному, встать на ноги, утвердиться в этом мире, найти свое место… в конце концов, научиться самому обеспечивать свое существование. Тогда они смогут общаться на равных. Поэтому он так и стремился в Тирланту, столицу — там, в деревне, где свила себе гнездышко молодая волшебница, ему ничего не светило. Не имея никаких навыков ремесленника, он не заработал бы и медного гроша — и, следовательно, продолжал бы пользоваться милостью Таяны… милостью, слишком уж напоминающей милостыню. Это было выше его сил.
Когда он впервые заявил о том, что намерен попытать счастья в Тирланте, то ожидал всего — возмущения, обвинений в неблагодарности или, наоборот, равнодушного пожелания удачи. Он видел, что его слова девушке неприятны, и приготовился долго, нудно и многословно объяснять свою позицию.
Но неожиданно Тэй не только не стала спорить, но и выразила желание сопровождать его. А его робкие попытки отвертеться от этой опеки были пресечены в зародыше видом ее надутых губок.
И вот теперь они здесь, в императорском дворце. Из прежних разговоров Денис знал, что Тэй в свое время оставила столицу именно потому, что ей претила жизнь среди пышной знати. Что же изменилось теперь? Волшебница пересмотрела свои позиции… или вернулась ко двору, превозмогая себя, только из?за него? Он не знал. Она почти никогда не давала ему повода думать, что испытывает к нему более чем просто симпатию… во всяком случае, вела себя скорее как старый друг, чем как влюбленная девчонка.
Жаров подкинул на ладони мешочек и усмехнулся. Что ж, приятно осознавать, что в последнее время он уже не ощущает себя альфонсом. И вдвойне приятно, что теперь он сможет заняться тем, что следовало бы сделать уже давно. Выспрашивая девушку о законах, обычаях и правилах этого мира, он выяснил, что одна из традиций его родины вполне может быть привнесена и сюда.
Здесь не было принято дарить подарки на день рождения.
А день рождения Таяны — завтра.
Денис вновь довольно улыбнулся. Что ж, он все равно собирался сегодня побродить по городу и поискать дар для молодой волшебницы. Теперь же у него на руках была достаточная сумма, чтобы подобрать что?нибудь по?настоящему достойное. Лишь бы девушка не увязалась за ним… а иначе — какой же это сюрприз.
Город встретил Дениса шумом, гамом, убойной смесью запахов дыма, навоза, еды… те города, что остались в его прошлом, пахли иначе. Там главенствовал запах асфальта и металла… запах мертвый, тревожный. Довелось ему встречать и иные места. Стерильный, безжизненный воздух космических станций, пьянящий аромат девственных лесов, злую вонь горящих домов и перегретой брони боевых машин. Но никогда раньше он не сталкивался с городом, в котором до такой степени пахло жизнью — во всех ее, пусть и не самых приятных, проявлениях.
Отовсюду доносились крики зазывал, расхваливающих товары своих хозяев, — сами хозяева предпочитали степенно сидеть под навесами или в маленьких лавках, попивать горячий травяной отвар и, с достоинством встречая потенциальных покупателей, неспешно отвечать на их вопросы. Где?то раздавались звуки ударов молота, это чеканщики делали свою работу прямо перед публикой… конечно, здесь, на улице, не создаются шедевры, но и стоят эти поделки немного. Тут же на раскаленных железных решетках жарилось мясо, выглядящее и пахнущее столь аппетитно, что мало кто из тех, в чьем кармане звенели монеты, удерживался, чтобы не отведать горячего угощения.
Тут Денис не оказался исключением и, уплетая за обе щеки сочный кусок мяса, стараясь не испачкать жиром одежду, продолжал лавировать в толпе, одновременно раздумывая, что же подарить Таяне.
Он, не особо задерживаясь, прошел через ряды деревянных дел мастеров, подозревая, что резные чашки, миски, прялки, всякого рода статуэтки и прочее деревянное добро вряд ли произведет впечатление на девушку.
Он, не особо задерживаясь, прошел через ряды деревянных дел мастеров, подозревая, что резные чашки, миски, прялки, всякого рода статуэтки и прочее деревянное добро вряд ли произведет впечатление на девушку. Ненадолго задержался возле чеканщиков — здесь были товары подороже, в том числе и привозные. Медные кувшины, покрытые серебряной насечкой, украшенные затейливыми орнаментами… всякого рода утварь из бронзы, олова, железа, реже из серебра — все это было, наверное, полезно… но, выбирая подарок, он предпочитал думать не о пользе, а о том, чтобы вещь была приятна для души. А о том, чтобы снабдить дом оловянными, медными или даже серебряными подносами, кубками или кувшинами, можно будет подумать и позже. Если у него когда?нибудь появится здесь по?настоящему свой дом.