— Именно это я и сделал! — раздался от двери густой бас. — И что я вижу? Меня никто не встречает, как будто бы и не рады…
— Папка!!! — завопила Таяна, бросаясь навстречу отцу, и тут же утонула в могучих объятиях барона.
Спустя несколько минут, освободившись от объятий дочери, барон Арманд де Брей опустился на жалобно скрипнувший стул и выразительно посмотрел на кружку. Тэй столь же выразительно глянула на Мерля, и тот, поняв намек, исчез за дверью.
Сама девушка не любила эль, но всегда держала в погребе небольшой запасец на такой как раз случай. А пока отец будет приканчивать принесенный Мерлем кувшинчик, вампир как раз успеет слетать в село и притащить любимый бароном напиток в достаточном количестве.
— Да, дочка, а я ведь не один приехал. Тут паренек со мной… очень уж хотел тебя увидеть.
— Паренек? — Таяна непонимающе уставилась на отца.
Барон молодецки свистнул, так что в окне зазвенело стекло, а занавески дернулись, будто подхваченные ветром. Или это и был сквозняк? Дверь скрипнула, и в комнату вошел…
Тэй ошеломленно уставилась на вошедшего мужчину. Воин — легкая кольчуга, не столько как защита, сколько как указание на статус, золотые крылья центуриона, длинный лиловый плащ, отороченный красной каймой, — цвета элитных имперских легионов. Его нельзя было назвать молодым, пожалуй, он уже встретил свое тридцатое лето, но во всем облике его была видна молодость. Молодость души, молодость устремлений… а то, что темные волосы уже тронуты сединой, — что ж, мужчины седеют рано. Широкоплечий, наверняка очень сильный — а лицо открытое, доброе. И во всем этом облике столько знакомого, столько родного…
— Дьен… — прошептала она, чувствуя, что сейчас заплачет. И даже сама не понимала, отчего вдруг начали слезиться глаза.
Воин улыбнулся. Улыбка получилась нежная, чуть застенчивая… так пошло бы улыбаться молодому парнишке, глядя на свою первую возлюбленную, а уж никак не опытному воину.
— Да… значит, ты не забыла. Тогда, на балу… я знаю, что не умею танцевать, и думал, что ты оскорблена… но я так хотел… — Он окончательно замялся и замолчал. Может, на поле боя он бывал неудержим, но в разговорах с женщинами у него, видимо, опыта было недостаточно.
— Дьен чуть не с мечом у горла заставил меня взять его с собой к тебе в гости, — демонстративно делая вид, что не замечает красного лица своего спутника, заметил барон с легким оттенком ехидства. — Ты уж его не обижай, девочка, он хороший парень. И командир из него неплохой…
Чувствуя, как все холодеет внутри, девушка сделала шаг назад. Ее улыбка увяла.
— К?командир?
— Что тебя, хотел бы я знать, так удивило? — вскинул брови Арманд. Покачал головой, нахмурился. — Или, живя в этом захолустье, ты стала забывать все то, чему я тебя учил?
Девушка не отвечала. Только во все глаза смотрела на этого молодого офицера, изучая каждую черточку его лица, сравнивая с теми обрывками, что хранила ее память. Это был он… и не он. Рост, ширина плеч, черты лица, даже имя — все это принадлежало тому, из сна, из видений, из воспоминаний. Все, кроме одного.
Она не чувствовала по отношению к нему ничего. Совершенно. Интересный мужчина, мужественное лицо, неплохое телосложение… наверняка и молодые дурочки, и зрелые матроны при дворе спят и видят, как бы заполучить его в постель, а то и в мужья. Может, несколько лет назад и ей такой мужчина вскружил бы голову… на некоторое время. Но сейчас… она просто смотрела на него и не видела. Не видела ничего такого, чего не было бы у многих и многих других мужчин. В памяти всплыли слова Оракула, слова, которые она уже почти считала пригрезившимися: «Если ты победишь, то вы с ним будете навсегда связаны друг с другом». Она не могла с уверенностью сказать, какой победы от нее ждал Оракул в этом сне?воспоминании, но вот слова о связанных душах, о том, что при внешних проявлениях, сходных с любовью, это — нечто большее и одновременно неизмеримо худшее, она помнила очень хорошо. Как будто бы они были сказаны совсем недавно.
Тот Дьен, мужчина из сна?яви… Каждый раз, когда Таяна пыталась вспомнить его лицо, одновременно и сладко, и горько сжимало сердце, и к горлу подступал комок, как при мысли о чем?то безвозвратно утраченном, но и безмерно дорогом.
А этот… этот был чужим. Просто чужим — и она каким?то шестым, не поддающимся объяснению чувством знала, что он таковым и останется. И не помогут ни встречи при луне, ни кружение в бальной зале под звуки музыки, ни витиеватые излияния чувств, ни поцелуй — робкий и нежный или грубый и властный. Ничего не поможет.
— Дьен — хороший парень, — заметил, улыбаясь, барон. — Он уже года три служит под моим началом… И все это время он вспоминал о тебе. Такая преданность достойна некоторой… м?м… награды, так, дочка?
— Награды? — переспросила Таяна больше для того, чтобы сказать хоть что?нибудь. — Какой награды?
Отец чуть поморщился, словно огорченный непонятливостью дочери.
— Я… то есть мы приехали дней на пять. Не стесним? — Не дожидаясь ответа, он широко улыбнулся. — Я бы хотел, чтобы ты, девочка, показала Дьену окрестности. Помню, ты всегда утверждала, что здесь красивые места.