— Стойте!
Тщедушная фигурка бросилась между воинами и Денисом, рискуя напороться на клинки. Бросилась — и упала на колени.
— Господин! Прости! Не признали…
В коленопреклоненной фигуре Денис с удивлением узнал хлипкого Игнасиуса, экс?библиотекаря и, по воле судьбы и Пресветлой Эрнис, смотрителя баронских тюрем.
— Ты головой повредился, старый дурак? Какой это тебе господин? Он убийца… — послышался чей?то голос.
К чести воинов, ни один из них рта не раскрыл. Клинки следили за малейшим движением Жарова, и ни один из бойцов не расслаблялся. Ни на мгновение. Опыт — он дорогого стоит. Сколько поединков проиграно из?за секундной слабости.
— Завещание… завещание барона Берга. Опустите мечи… прошу… принесу бумагу… опустите мечи.
— Что за бумага? — визгливо поинтересовался еще один коротышка, закутанный в крикливый халат, весь вышитый золотыми звездочками. — Ты чего удумал, Курф? Что за завещание?
— Принесу, сейчас принесу, — торопливо бормотал Игнасиус, разом утратив тягу к велеречивости. — Только молю, опустите оружие.
На сцене появилась еще одна личность. Здоровенный детина, тоже в кольчуге и шлеме, на плечах — тяжелый плащ темно?синего сукна. Не иначе как не из простых вояк, этот чувствовал себя хозяином положения. И могучая ладонь, лежащая на рукояти меча, явно знала толк во владении оружием.
Здоровяк бесцеремонно растолкал собравшихся, затем сделал короткий жест — и воины отступили на несколько шагов. Но клинки не убрали. Более того, за их спинами еще один солдат вскинул арбалет, и теперь тяжелый наконечник железного болта смотрел Жарову прямо в грудь.
— В чем дело, Курф?
— Сван, молю… не убивайте. Есть завещание барона Берга. Я принесу, я быстро.
— Хорошо, неси, да поскорей, — мгновение подумав, кивнул детина. Затем повернулся к Денису. — А ты, если хочешь жить, не шевелись. Понял?
Библиотекарь вскочил с колен и умчался, спотыкаясь и хватаясь руками за стены, чтобы вдруг не упасть. Великан мрачно рассматривал Жарова.
— Зачем?
Вопрос был короток, но большего и не требовалось.
— Зачем я убил барона? — уголками губ усмехнулся Денис. — Он напал, я защищался. Ты же не думаешь, что я зарезал его спящего?
— Как ты оказался здесь?
— Бежал из вашей тюрьмы… — Еще одна усмешка.
— Я знаю тебя, — внезапно заявил Сван. — Я знаю тебя, ты тот парень, которого ночью брали.
— А зачем брали?то?
— Вопросы здесь задаю я, — прорычал великан, и Денису тут же расхотелось спорить. — Я распоряжаюсь в замке в отсутствие хозяина…
Тут Сван осекся. Сказанное имело оттенок черного юмора. Похоже, отсутствие хозяина будет долгим. Подумав, он за неимением лучшего приказал:
— Брось оружие.
Жаров отрицательно покачал головой.
— Воин должен умирать с оружием в руках.
Кажется, таковы были взгляды викингов, неистовых воинов из истории Земли. Видимо, нравы настоящих бойцов были одинаковы везде, потому что Сван хмуро кивнул, пожимая плечами:
— Эта честь тебе будет оказана, вор.
— Я не вор, — вспыхнул Жаров. — Я воин. Как и ты.
Неизвестно, до чего бы они договорились, скорее всего еще реплика?другая, и в этих стенах опять раздался бы звон стали, но тут опять на горизонте появился изрядно запыхавшийся библиотекарь. В руках он тащил какой?то весьма древнего вида свиток.
— Сначала… расскажу… — Он отдернул свиток от протянутой лапищи Свана. У Дениса мелькнула мысль, что если этот здоровяк еще и грамоте обучен, то он и в самом деле не заурядный вояка.
Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы унять одышку, Игнасиус рухнул на один из не опрокинутых стульев.
— Простите, господин. — Это адресовалось Жарову, но удивляться тому уже надоело. — Простите, что сижу, но стар уже, ибо…
— Короче! — рыкнул Сван, которому, видимо, многословие смотрителя тюрем давно уже стояло поперек горла.
То, что поведал Игнасиус Курф, поминутно срываясь на «высокий штиль» и столь же поминутно обрываемый рыком здоровяка Свана, и в самом деле заслуживало внимания.
Речь шла все о том же бароне Берге ди’Флуре, который, видимо, поставил своей целью отравить жизнь потомкам самим своим существованием, а заодно и собственной смертью. Оказывается, его светлость написал завещание. Как водится, ознакомить с его содержанием потенциальных наследников он не соизволил, а когда в замке началась резня за право надеть баронскую корону, о бумаге и вовсе никто не вспомнил, даже если кто и знал. Документ нашли много позже — чуть ли не через полстолетия. Нашли случайно, при ремонтных работах обнаружив тайник в спальне тогдашнего хозяина замка. Лист пергамента, который теперь любовно прижимал к груди библиотекарь, был тогда воспринят не более чем шутка. И многие поколения воспринимался именно так — причуда Хитреца, забавная идея, не более того. И в самом деле он мало походил на изъявление последней воли… если бы не выцветшие подписи, украшавшие свиток.
В пергаменте говорилось о том, что замок Флур, а равно причитающиеся ему деревни числом семь, а тако же сокровищница и иное имущество завещаются находящимся в здравом уме и твердой памяти бароном Бергом ди’Флуром тому и только тому, кто предъявит Алую Баронскую Печать.
В документе ясно говорилось о том, что барону Бергу не было дела до того, кем являться будет предъявитель, и требовал он, чтобы и челядь, и дружина, и сервы преклонили колена пред владельцем той печати.
— Вот и подпись барона, и оттиск той Печати! — вещал Игнасиус, наслаждаясь всеобщим вниманием, которым ранее его явно не баловали. — А ниже, вот смотрите, строки, другой рукой начертанные. Я сейчас прочту. Так… вот… ага… «Я подтверждаю, что строки сии писаны бароном Бергом ди’Флуром в моем присутствии, и тако же жалую титул баронский и право на земли от замка Флур тому люду али иному какому созданию, что сию Печать предъявит. А Печать сию после предъявления разбить следует, дабы воля сия единожды только была исполнена. Писано собственноручно…»