— Верно, — подтвердила я. — А не могли рулон-другой оказаться в этом районе? В смысле у кого-то из местных жителей.
— Ну, вообще-то такое не положено, но иногда бывают возвраты и прочее. Если лента оказалась с небольшим браком, к примеру.
Я вспомнила о жирных следах по краям ленты, которой связывали миссис Стайнер и ее дочь. Возможно, лента попала в механизм или испачкалась как-то еще.
— И такие изделия, не прошедшие проверку, — подхватила я, — может взять или купить по сниженной цене кто-то из работников.
Келси молчал. Кажется, мои слова его слегка смутили.
— Мистер Келси, вы не знаете, кому ваш отец давал оранжевую ленту? — спросила я.
— Тут мне только один человек на ум приходит, Джейк Уиллер. Правда, он помер, да давненько уж. А так он прачечной владел, недалеко от мелочного магазинчика Мака. И еще вроде аптека на углу тоже его была.
— Почему вы думаете, что ваш отец дал рулон именно ему?
— Понимаете, Джейк любил на охоту ходить. Да только папаша завсегда говорил — тот так трясется, как бы его самого в кустах за индюшку не приняли и не подстрелили, что ни один нормальный человек с ним сроду не пойдет…
Я промолчала, не понимая, к чему он клонит.
— Уж такой он, елки зеленые, шум поднимал, а в засаде когда сидел, так обязательно чего-нибудь блескучее на себя напяливал. В общем, всех охотников он так распугал, а сам навряд хоть что-нибудь крупнее белки когда подстрелил.
— Но при чем тут лента?
— Да я думаю, батя ему в шутку ее подарил. Типа чтобы он ружье ей заматывал или на себя налеплял, — ухмыльнулся Келси. Я заметила, что у него не хватает нескольких зубов.
— А где этот самый Джейк жил? — спросила я.
— Рядом с Пайн-Лодж. Почитай, на полдороге от городского центра до Монтрита.
— Не мог он отдать рулон еще кому-то?
Келси нахмурил брови и уставился на поднос со стаканчиками, который по-прежнему держал в руках.
— Может, — продолжала я, — кто-то с ним все-таки охотился, и ему тоже могла пригодиться такая лента?
— Ну, точно-то я не знаю, передавал он его кому или нет, но вот с кем он дружил, так это с Чаком Стайнером. Они каждый сезон вместе на охоту ходили, все медведя хотели выследить. Мы-то все думали — не приведи Господь, чтоб он и впрямь им попался. Да и что за радость гризли повстречать? Даже и застрелишь — что с ним по-том-то делать, кроме как шкуру снять да на пол постелить? Есть-то кто же его станет — разве что какой-ни-будь Ястребиный Глаз с Чингачгуком, да и то если только с голоду будут помирать.
— Чак Стайнер — это покойный муж Денизы Стайнер? — спросила я, ничем не выдав охватившего меня волнения.
— Ее самой. Отличный был человек. Мы просто в себя не могли прийти, когда он умер. Знать бы, что у него сердце больное… Мы бы уж его оберегали, что ли, чтобы переживал поменьше.
— Так он тоже охотился? — продолжала выспрашивать я.
— Да, еще как.
— Да, еще как. Я вместе с ним и Джейком не раз хаживал. Они любили по лесу бродить. Я им все говорил — съездить бы вам в Афирку, вот там, говорят, охота так охота. У меня у самого-то, по правде, рука на какую-нибудь козявку вроде палочника и то не поднимется.
— Если вы имеете в виду богомола, то в него действительно стрелять не стоит — плохая примета.
— Не, это не одно и то же, — уверенно возразил он. — Богомол — совсем другое дело. Но тут я с вами согласен, мэм. Не люблю я, когда живых тварей зазря убивают.
— Мистер Келси, а вы хорошо знали Чака Стайнера?
— Ну, на охоту вот вместе ходили да в церкви видались.
— Он ведь был учителем?
— Да, учил детишек Библии в частной школе. Были бы у меня деньги, я бы тоже сына туда отдал.
— Что еще вы можете о нем рассказать?
— Знаю, что с женой он познакомился в Калифорнии — он там в армии служил.
— А он не упоминал при вас о ребенке, которого они потеряли? Девочка по имени Мэри-Джо, которая родилась, по-видимому, еще там, в Калифорнии?
— Да нет. — Мои слова его явно удивили. — Я-то всегда думал, что Эмили у них единственная. Так они и еще одну малютку потеряли? Ох ты ж Боже… — На его лице отразилось искреннее огорчение.
— А что было после того, как они уехали из Калифорнии? — продолжала спрашивать я. — Вы не знаете?
— Поселились здесь. Ему там, на Западе, не нравилось, а сюда он часто приезжал еще мальчишкой на каникулы, вместе с родителями. Они обычно занимали домик на горе Грейбирд.
— Где она находится?
— В Монтрите — ну, знаете, там еще Билли Грэм живет. Сейчас-то, правда, преподобного здесь нечасто встретишь, но вот его жену я видал. — Он на секунду остановился. — А про Зельду Фицджеральд вы слыхали? Ну, что она в местной больнице сгорела?
— Да, это мне известно, — ответила я.
— Чак еще отлично часы чинил. Вроде как хобби у него такое было, но так он в этом деле поднаторел, что его даже в Билтмор-хаус звали все тамошние часы ремонтировать.
— А где он занимался ремонтом?
— Ну, те, что в Билтмор-хаусе, понятное дело, там же и чинил. А так ему их прямо домой несли со всей округи. Он у себя в подвале целую мастерскую устроил.
Мистер Келси мог, видимо, разглагольствовать целый день, и я постаралась как можно деликатнее положить конец нашему разговору. Выйдя из церкви, я позвонила с сотового и оставила на пейджере Уэсли сообщение — полицейский код 10-25, что означало «Встреть меня». Место он знал. Я подумывала, не вернуться ли внутрь, чтобы не стоять на холоде, как вдруг из разговоров людей, продолжавших подвое, по трое покидать здание, я поняла, что это расходятся те, кто пел в хоре. Я запаниковала, вспомнив о Денизе Стайнер, и в этот самый момент она появилась в дверях и улыбнулась мне.