— Разместите меня в зоне для некурящих, пожалуйста. Пит Марино все еще проживает у вас? — спросила я.
— Да, хотя появляется он здесь не часто. Вы хотели бы номер поближе к нему?
— Нет-нет, наоборот. Он заядлый курильщик, а я предпочитаю держаться подальше от табачного дыма. — Это, разумеется, не было настоящей причиной.
— Тогда я поселю вас в другое крыло.
— Спасибо. И как только прибудет Бентон Уэсли, передайте ему, пожалуйста, чтобы он сразу же зашел ко мне.
Еще я попросила портье позвонить в прокат автомобилей и заказать для меня на раннее утро что-нибудь с подушкой безопасности.
Войдя в номер, я закрылась на замок, накинула цепочку и подперла дверь стулом, поставив его под дверную ручку. Я долго нежилась в горячей ванне с парой капель ароматизирующего средства, оставив, однако, револьвер рядом на туалетном столике. Благоуханное тепло, поднимавшееся от воды, ласкало меня, словно любящие руки, мягко обволакивая лицо и шею и нежно касаясь волос. Впервые за много дней я чувствовала себя умиротворенной. Время от времени я подбавляла горячей воды, и душистые островки эфирных масел кружили на поверхности маленькими облачками. Лежа в ароматной воде, я погрузилась в мир грез.
За прошедшие дни я оживляла в памяти нашу ночь с Бентоном несчетное число раз. Я не хотела признаваться себе, как часто эти образы возникали в моей голове, но теперь наконец не могла противиться искушению раскрыться им навстречу. В моих воспоминаниях навечно запечатлелась каждая деталь нашего первого любовного свидания, произошедшего здесь, хоть и не в этом самом номере.
По правде говоря, любовников у меня было не много, и все они были сильными мужчинами, не лишенными способности чувствовать. Каждый из них принимал во мне женщину, не бывшую женщиной во всем. При женском теле и чувствах я обладала характером и энергией мужчины, и недодать мне в чем-то значило обделить самих себя. Поэтому они старались изо всех сил, даже мой бывший муж Тони, меньше других обладавший всеми необходимыми качествами, и секс становился обоюдным соревнованием равных партнеров. Как два одинаково сильных зверя, нашедших друг друга посреди джунглей, мы вступали в любовную схватку, и каждый получал столько же, сколько давал сам.
А вот с Бентоном все оказалось настолько по-другому, что я до сих пор не могла до конца поверить в это. Никогда еще я не испытывала ничего подобного. Наши мужское и женское начала взаимно дополняли друг друга, словно он был обратной стороной меня, а возможно, и чем-то единым со мной.
Не могу сказать точно, чего я ожидала, хотя нас вместе я представляла задолго до случившегося. Мне верилось, что обычная суровая сдержанность Уэсли обернется мягкой теплотой, как у воина, который вернулся с полей сражений и теперь мирно покачивается в гамаке, растянутом меж могучих деревьев. Но когда в тот предутренний час мы начали ласкать друг друга на веранде, руки Бентона изумили меня. Пальцы, расстегивавшие мою одежду и касавшиеся кожи, двигались так, будто для него в женском теле тайн было не больше, чем для самих женщин. В его прикосновениях ощущалось нечто большее, чем страсть: он словно растворялся в чужих чувствах, желая исцелить то, что так часто видел поруганным и изувеченным. Казалось, он искупает вину всего мужского рода — всех, кто насиловал, бил и помыкал, — и тем самым приобретает право наслаждаться телом женщины так, как наслаждался моим.
Я призналась ему тогда, в постели, что ни один мужчина в моей жизни не умел в полной мере испытать это наслаждение, а я не любила, когда мной «овладевали» или стремились полностью подчинить себе, из-за чего секс и был для меня делом нечастым.
— Я понимаю тех, кто хотел бы овладеть твоим телом, — спокойно заметил он из темноты.
— То же я могу сказать о твоем, — искренно ответила я. — Но стремление подчинить себе другого человека как раз и обеспечивает нас работой.
— Значит, мы с тобой забудем эти слова. И другие подобные им тоже. Мы изобретем для себя новый язык.
Слова такого языка быстро пришли к нам, и вскоре мы уже свободно изъяснялись на нем.
После ванны я почувствовала себя намного лучше. Порывшись в сумке, я попыталась подобрать для разнообразия какой-то новый наряд, но безуспешно. Пришлось снова надеть изрядно надоевшие темно-синий брючный костюм и водолазку. В бутылке оставалось еще немного скотча, и я потихоньку цедила его, смотря новости. Несколько раз я собиралась позвонить в номер Марино, но, едва нажав несколько кнопок, опускала трубку.
Мои мысли уносились на север, в Ньюпорт. Я хотела поговорить с Люси, но поборола свое желание. Если даже мне удастся добиться разговора с ней, пользы от него не будет. Сейчас ей надо было сосредоточиться на лечении, а не на том, что ждало ее дома. Вместо этого я решила позвонить матери.
— Дороти задержится там на ночь — она остановилась в «Марриотте», — а завтра утром вылетит обратно в Майами, — сообщила мне мама. — Где ты, Кейти? Я тебе весь день пыталась домой дозвониться.
— У меня дела в другом городе, — ответила я.
— Да уж, исчерпывающий ответ. Опять секреты. Уж, казалось бы, матери-то могла бы рассказать.