Тут я увидела разбитый задний габарит с левой стороны, а рядом царапину, в которой остались частицы зеленой краски. Я наклонилась, рассматривая получше, и почувствовала, как напряженно зазвенели мои нервы.
Мой собеседник все не унимался.
— Даже, поди, девяносто четвертого, по пробегу-то судя. А сколько ж такой стоит, не подскажете? Штук пятьдесят?
— Вы его сюда буксировали? — Я выпрямилась, отыскивая глазами детали, каждая из которых отзывалась в моем мозгу новым тревожным звоночком.
— Тоби притащил, вчера вечером. Ну, сколько в ней лошадок-то, вы вряд ли знаете?
— Здесь все, как было на месте аварии?
Кажется, мой вопрос сбил его с толку.
— Например, — продолжала я, — то, что трубка снята?
— Ну а что ж вы хотели, если машина через себя перекувырнулась, а потом еще и в дерево вмазалась?
— А то, что солнцезащитный экран поднят?
Он приник к заднему стеклу, вглядываясь внутрь, потом задумчиво почесал шею.
— Н-да, а я было решил, что тут просто стекло тонированное. Экрана-то я и не увидал. Чудно — чего ж его по темному-то поднимать.
Я осторожно протиснулась в салон. Зеркало заднего вида было повернуто вверх, чтобы свет фар едущих позади автомобилей не бил в глаза. Я вынула ключи из бумажника и боком уселась на водительское место.
— А вот этого я бы не советовал. Того гляди на что-нибудь напоретесь. Да и кровищей там все заляпано — и сиденья, и все остальное.
Я положила трубку на базу и включила зажигание. Послышались гудки — телефон работал. На приборной панели зажегся красный огонек, предупреждающий о том, что аккумулятор разряжается. Радио и CD-плейер были выключены, фары и противотуманки — включены. Я подняла трубку и нажала повторный набор. Снова гудки, потом женский голос:
— Служба спасения.
Я сбросила звонок. Сердце колотилось у меня в горле, по затылку бегали мурашки. Я огляделась, изучая красные брызги, испещрявшие темно-серую кожу сидений, приборную панель и всю поверхность крыши, — слишком красные и слишком густые. Тут и там по салону были разбросаны приставшие кусочки тонкой вермишели.
Достав пилочку для ногтей, я соскребла на салфетку частицы зеленой краски из вмятины сзади, потом попыталась выломать разбитый габаритный фонарь. Он не поддавался, пришлось просить у смотрителя отвертку.
— Машина девяносто второго года выпуска, — покидая заправку, на ходу бросила я ему. Он с открытым ртом смотрел мне вслед. — Триста пятнадцать лошадиных сил. Куплена за восемьдесят тысяч долларов в Ричмонде. И мужа у меня никакого нет. — Тяжело дыша, я уже садилась в «линкольн». — А в салоне ни черта не кровь! Ни черта не кровь! Ни черта, — бормотала я, хлопнув дверью и заводя двигатель.
Взвизгнув шинами, я вылетела на шоссе и помчалась на 95-ю магистраль. Сразу за поворотом на Эттли и Элмонт я притормозила и съехала на обочину. Я пошла вдоль дороги, стараясь держаться от машин подальше, и все равно всякий раз, как мимо проносилась легковушка или грузовик, меня чуть не сбивало с ног потоком воздуха.
Судя по отчету Синклера, Люси вынесло на обочину приблизительно в восьмидесяти футах к северу от восемьдесят шестой мили шоссе. До указателя было по меньшей мере еще футов двести, когда я заметила первый, примерно двухфутовый след вильнувших колес и рядом, на правой полосе, — осколки заднего габарита. Через пару шагов я увидела и след торможения протяженностью около тридцати футов. Едва не кидаясь под колеса, я подобрала еще несколько стекляшек.
Я двинулась дальше и, пройдя еще порядка сотни футов, добралась до тех следов, которые Синклер зарисовал и внес в свой отчет. С замиранием сердца, пораженная, я смотрела на черные полосы от покрышек моего «мерседеса». Мне было ясно как день, что Люси здесь не затормозила, а, наоборот, резко, с пробуксовкой колес, ускорилась — как несколько минут назад я сама, трогаясь с заправки.
Именно после этого она потеряла управление и вылетела на обочину. Я увидела на земле отпечатки шин и еще один жирный след от резины — на краю дороги, там, где Люси крутанула руль, пытаясь выправить машину. Перевернувшийся «мерседес» оставил глубокие выбоины на асфальте и вмятину на дереве посреди разделительной полосы. Вокруг валялись осколки металла и пластика.
Возвращаясь в Ричмонд, я все никак не могла сообразить, что же мне предпринять и с кем связаться. Потом я вспомнила о детективе Макки из полиции штата.
Потом я вспомнила о детективе Макки из полиции штата. Мы расследовали вместе немало автоаварий со смертельным исходом, восстанавливая произошедшее с помощью игрушечных машинок у меня на столе. Я оставила сообщение на его рабочем телефоне, и он перезвонил мне, когда я уже добралась домой.
— Я не стала спрашивать Синклера, делал ли он слепки с отпечатков шин на месте выноса на обочину, но что-то я в этом очень сомневаюсь, — сказала я, введя Макки в курс дела.
— Слепков он снимать не стал, — подтвердил он. — Об аварии много говорилось, доктор Скарпетта, поэтому основные факты я знаю. Дело в том, что Рид, едва приехав на место происшествия, сразу заметил ваши спецномера.
— Я переговорила с Ридом. Он практически не участвовал в расследовании.