взять и покончить с собой в одном мощном взрыве. Как ты помнишь,
взрыво-поклонники даже предлагали заняться созданием бомбы, до-статочно
большой, чтобы взорвать все к чертовой матери.
Как ты помнишь,
взрыво-поклонники даже предлагали заняться созданием бомбы, до-статочно
большой, чтобы взорвать все к чертовой матери.
— Зачем же все взрывать?
— Они считают, что творения рук человеческих не имеют права на
существование. Они, кстати, покончили и с сексом — какой может быть секс
без потомства, как они говорят? Что за нелепость!
— Бедняжки. Вот уж не думала, что люди способны так сильно измениться.
— Это страх, — сказал он. — И они вправе бояться. Тебе еще повезло,
похоже, ты совсем ни о чем не волнуешься.
— Нет, почему же. Но я просто не могу поверить в это полностью.
— Если бы ты была на Совете, когда мы вдруг осознали всю правду, ты
бы поверила.
Андрос одернул плащ, потеребил маску.
— Посмотри — мне нравится эта мода, но ведь ясно, что кроется за ней.
Должно быть, я так же перепуган, как и любой другой. Я еще не начал
выбривать себе голову или носить эту темную хламиду с плотной маской, но
не удивлюсь, обнаружив через несколько месяцев, что и эта гамма мне по
душе. Разум здесь не при чем, только эмоции. Да, кстати, хочешь пойти на
собрание?
— Собрание?
— Ты, должно быть, еще более рассеянна, чем я предполагал. Именно
из-за собрания Кловис здесь. Все заинтересованные обсуждают сейчас на
Большой Поляне Цветочного леса идею Бранда Каллакса. Они должны решить:
предоставлять Бранду материалы для постройки звездолета или нет. Лично я
надеюсь, что его под смешки выведут с трибуны, — последнее было высказано
с такой горячностью, что Фастйна даже взглянула на всегда уравновешенного
Андроса с удивлением.
— И когда начинаются дебаты? — поинтересовалась она.
— Они уже начались. Ну что ж, пошли?
Андрос высвистел мелодию, и вскоре его машина, пробив-шись сквозь
густую листву цветочных деревьев, зависла в футе над землей, изящная,
яркая, сверкающая вычурными украшениями. Андрос помог Фастине сесть и сам
прилег не противоположное сидение. Он засвистел, машина поднялась в
знойное небо. Сквозь прозрачный пол можно было любоваться яркими цветами,
достигавшими в диаметре двадцати футов.
И Фастина, и Андрос молчали, созерцая проплывавшее под ними цветочное
море, пока скутер не оказался среди сотен таких же машин, паривших над
Большой Поляной. На мгно-вение Фастине показалось, что Андрос необычайно
взволнован, но она отогнала эту мысль, приписав ее своему предвзятому
восприятию этого человека.
— Я вижу, у тебя нет гравипояса, — заметил Андрос, под-ал ей тонкий
жгут и сам опоясался под мышками. Они ступили за борт и медленно поплыли
над заполненными рядами сидений, пока не нашли свободные места.
Прямо перед ними на центральной трибуне выступал Бранд Каллакс, на
нем, видимо, еще со вчерашнего вечера оставались камзол и тюрбан. Не
обращая внимания на Бранда Каллакса, Фастина оглядывалась по сторонам до
тех пор, пока не убедилась, что Марка тоже здесь. Он сидел, сложив руки,
одетый в простую белую рубашку с высоким воротничком и черные брюки.
Темные очки защищали его глаза от яркого света. Возле Кловиса в первом
ряду горбился, укутавшись в рыжеватую тогу и вытянув ноги в черных сапогах
на высоких каблуках, старик Нарво Велюзи. Его квадратное ли-цо было
обращено к Каллаксу.
Фастине показалось, что Каллакс уже несколько охрип, хотя говорил он
энергично и напористо.
— Через двести лет от человечества не останется ничего, кроме
высохших костей, разрушенных зданий и мертвых механизмов. Что может быть
лучше, чем попытаться предотв-ратить это? Создается такое впечатление, что
каждый на Земле ушел в себя.
Такой апатии я не ожидал. Вы хотите умереть?
Судя по тому, что мне довелось увидеть за последние несколько дней, это
самое последнее в перечне ваших желаний. И кроме того, я всего лишь
образно выражаюсь, говоря, что собираюсь рисковать своей жизнью на Титане.
Я знаю, какая там гравитация, помню о космофобии и понимаю, что среднему
человеку не выдержать такой экспедиции, но я-то приучен к космосу, я могу
терпеть космофобию гораздо дольше, чем нужно пробыть на Титане, чтобы
убедиться до конца — никакой надежды нет. Я только прошу материалы,
которые нам ни для чего не потребуются. Что со всеми вами происходит?
Почему бы просто не позволить мне заняться постройкой звездолета? Я же
единственный, кто может пострадать, — Каллакс вытер подбородок и помолчал,
дожидаясь реакции. Реакции не последовало. — Нельзя оставлять попыток, —
продолжил он. — Упорство — ценное качество человека. Мы пережили набег, мы
переживем и эту напасть.
— Это последствие набега. Нам только казалось, что мы его пережили —
воскликнул Алмер. Микрофоны усилили его голос, и слова разнеслись по
поляне.
Нарво Велюзи резко встал и принялся высматривать
председательствующего, сидевшего за Каллаксом. Председатель, белокурый
мужчина с песочного цвета усами, встретившись с ним взглядом, кивнул, и
Велюзи поднялся на трибуну, сменив Каллакса.
— Мне кажется, я могу объяснить Бранду Каллаксу, почему мы против
этой экспедиции, — произнес Велюзи. — Мы уже настолько перепутаны, что