— Читала вечернюю газету?
— Мы не получаем газет, — немного смущенно ответила Йоси.
— Да? Так вот, они нашли мешки в парке Коганеи.
— В парке Коганеи? Это не мои!
— Знаю. Кунико. В общем, полиция уже приходила к Яои, потому что она написала заявление.
— Они уже знают, что это он?
— Еще нет.
Йоси нахмурилась. Масако заметила, что круги у нее под глазами стали еще темнее, чем накануне вечером.
— Что будем делать? — растерянно спросила Йоси. — Теперь-то все обнаружится.
— Думаю, они установят, что это он.
— Так что же нам делать? — повторила Йоси.
— Ты идешь сегодня на работу?
— Собиралась, — неуверенно ответила Йоси. — А сейчас уже и не знаю… Не хочется быть там одной.
— По-моему, надо пойти. Мы должны вести себя так же, как всегда, как будто ничего не произошло. Как думаешь, кто-нибудь видел, как ты приезжала ко мне в тот день? — Йоси ненадолго задумалась, потом покачала головой. — Так вот, нельзя, чтобы кто-то что-то заподозрил. Сейчас полиция займется Яои, поэтому нельзя допустить, чтобы они узнали о том, что у них с Кэндзи были какие-то проблемы, что он ее бил. Если пронюхают, нас всех ждет…
Она сделала выразительный жест, показав как будто скованные наручниками руки.
— Знаю, — тяжело вздохнула Йоси, разглядывая свои руки, костлявые, огрубевшие от работы.
Взявшийся неизвестно откуда мальчик обхватил ее колени.
— А это еще кто такой? — удивилась Масако.
— Мой внук, — неохотно объяснила Йоси и взяла мальчика за руку, чтобы не убежал.
— У тебя есть внук? Впервые слышу.
Она погладила мальчика по головке, однако от дальнейших расспросов воздержалась. Прикосновение к мягким детским волосам вызвало давно забытое ощущение. Когда-то такие же мягкие волосы были и у ее сына Нобуки.
— Я никогда не говорила, но у меня есть еще одна, старшая дочь. Это ее.
— Ты за ним присматриваешь?
— Присматриваю, — невесело ответила Йоси, с грустью глядя на ребенка.
Мальчик уже тянулся к помидору, который Масако все еще держала на ладони, а получив его, сначала обнюхал и потом приложил к щеке.
— Ешь, он сладкий, — прошептала Масако.
— Знаешь, после того, что случилось, у меня уже нет сил на него.
— Да, с детьми всегда особенно трудно, пока они маленькие.
— Верно. Теперь мне приходится менять пеленки двоим, — рассмеялась Йоси.
Масако задержала на ней взгляд, думая о том, какой груз свалился на несчастную женщину.
— Ладно, я пойду. Если будет что-то новое, заскочу.
— Масако, — остановила ее Йоси, — что ты сделала с головой?
Она спросила тихо, как будто боялась, что мальчик услышит и поймет, но его уже не интересовало ничто, кроме помидора. Прежде чем ответить, Масако оглянулась.
— Закопала. На следующий же день. Ее не найдут.
— Где?
— Тебе лучше не знать.
Она повернулась и направилась к припаркованной в конце улицы машине. Масако уже решила не рассказывать никому о попытке Кунико шантажировать Яои и о страховке Кэндзи.
Она повернулась и направилась к припаркованной в конце улицы машине. Масако уже решила не рассказывать никому о попытке Кунико шантажировать Яои и о страховке Кэндзи. Зачем дополнительные проблемы, сказала она себе, в глубине души сознавая, что поступает так потому, что уже никому по-настоящему не доверяет.
Где-то неподалеку пропела труба — таким образом торговцы тофу привлекали горожан к своему товару, — из открытых окон доносились звон посуды и неразборчивое бормотание телевизоров. Наступил час, когда женщины по всему городу занимаются приготовлением ужина. Масако подумала о своей аккуратной, чистой кухне и о ванной, где было сделано то, что сделано. Ей вдруг пришло в голову, что в последнее время она уютнее чувствует себя в сухой, выскобленной до блеска ванной, чем в домашней, наполненной суетой кухне.
Уже в машине Масако развернула карту и стала искать жилой комплекс Кунико в пригороде Кодайра. Ряды состарившихся деревянных почтовых ящиков в фойе здания украшали детские стикеры и наспех наклеенные объявления, запрещающие рекламным агентам оставлять буклеты порнографического содержания. Имена нынешних жильцов были написаны поверх имен убывших, что указывало на высокий коэффициент оборачиваемости. В некоторых случаях обходились даже без новой таблички — старое имя перечеркивалось маркером, а рядом вписывалось новое. Пройдя вдоль почтовых ящиков, Масако выяснила, что Кунико живет на пятом этаже.
Она поднялась на лифте, столь же древнем, как и почтовые ящики, и, остановившись у двери в квартиру Кунико, нажала кнопку интеркома. Никто не ответил. Судя по тому, что машина стояла возле дома, хозяйка ненадолго вышла, может статься за покупками. Решив подождать, Масако отошла в угол коридора. Возле бледно светившейся флуоресцентной лампы кружились жуки. Некоторые ударялись о лампу и падали на пол. От нечего делать Масако закурила сигарету и принялась считать погибших.
Минут через двадцать появилась Кунико, нагруженная пакетами из ближайшего универсама. Несмотря на жару и влажность, она не изменила себе, одевшись во все черное, и пребывала, похоже, в хорошем настроении, мурлыча что-то себе под нос. Глядя на нее, Масако почему-то подумала о кружащих над парком воронах.