— Что будем делать с ней?
Масако кивком указала на труп.
— Давайте пойдем в полицию, — предложила Йоси, присев на стиральную машину. — Нельзя же просто сидеть и ждать, пока с нами сделают то же самое.
— Если обратимся в полицию, то попадем в тюрьму, — напомнила Масако. — Ты этого хочешь?
— Нет, — пролепетала Йоси. — Но тогда что? Что ты думаешь?
— Мы должны избавиться от нее, — сказал Дзюмондзи, с отвращением глядя на тяжелые, расползшиеся в стороны груди Кунико.
— А куда мы ее денем?
— Куда-нибудь, не важно. А потом на некоторое время заляжем на дно.
— Согласна, — сказала Масако. — Но мне кажется, надо сделать так, чтобы связать с этим убийством Сатакэ.
— Согласна, — сказала Масако. — Но мне кажется, надо сделать так, чтобы связать с этим убийством Сатакэ.
— И как мы это сделаем? — Дзюмондзи скептически покачал головой.
— Пока не знаю, но я хочу, чтобы он знал, что мы не разбежались со страху.
— Ты что, рехнулась? — застонала Йоси. — Какое нам дело до того, что он о нас думает?
— Нельзя просто прятаться, мы должны нанести ответный удар. Если не ответим, если ничего не сделаем, он рано или поздно разделается с остальными поодиночке.
— У вас есть конкретный план? — задумчиво спросил Дзюмондзи, потирая небритый подбородок.
— Может быть, отослать ее ему?
— Но мы же не знаем, где он живет, — вставила Йоси.
— Да, верно, не знаем.
— Ладно. — Дзюмондзи поднял руку, как бы призывая женщин не уклоняться от главного вопроса. — Давайте все как следует обдумаем. Мы не можем позволить себе совершить еще хотя бы одну ошибку.
Масако вдруг заметила торчащий изо рта Кунико уголок черной ткани и, натянув резиновые перчатки, осторожно потянула за него. Трусики. Модные, с кружевными оборками. Она вспомнила, что на работу Кунико всегда надевала только дешевое белье. Если натянула эти, то, скорее всего, с таким расчетом, что снимет их кто-то другой.
— Наверное, использовал как кляп, когда душил, — заметил Дзюмондзи, рассматривая оставленные веревкой следы на шее.
— Вы бы назвали его привлекательным? — все еще держа в руке трусы, спросила Масако.
— Я же говорил, что толком его не рассмотрел. Но сложен хорошо.
«Должно быть, он подцепил ее как раз на этот крючок», — подумала Масако, пытаясь вспомнить, рассказывала ли Кунико о ком-то, подходящем под данное Дзюмондзи описание. Впрочем, в последнее время они практически не разговаривали, так что, если бы кто-то и появился, Кунико не сказала бы.
— Думаю, нам все-таки придется ее разрезать. Других вариантов нет.
— Нет, нет, я не хочу! — Йоси испуганно взглянула на Масако. — Только не Кунико.
— Значит, деньги тебе не нужны? — уточнила Масако. — Можешь забыть о миллионе, который я тебе обещала. И сегодняшнюю твою долю я тоже оставлю себе.
— Подожди, подожди, — заволновалась Йоси, вскакивая со стиральной машины. — Но мне же надо переезжать…
— Я так и подумала. Там, где ты живешь, жить нельзя. — Масако повернулась к Дзюмондзи, молча наблюдавшему за спором женщин. — Почему бы вам не позаботиться о ящиках? Будем придерживаться первоначального плана: вы возьмете на себя их отправку в Кюсю.
— Так значит, начинаем?
— А что еще нам остается?
Масако попыталась сглотнуть, но слюна застряла в горле — как будто организм отказывался принимать ее. Точно так же и мозг отказывался воспринимать реальность происходящего.
Дзюмондзи поспешно шагнул к выходу, но Масако остановила, его.
— Разбегаемся, когда закончим. Не раньше. Договорились?
Он выдержал ее твердый взгляд.
— Знаю.
— Работа есть работа.
Дзюмондзи неохотно кивнул и опустил глаза, как ученик, удостоившийся строгого выговора.
— А ты что решила? — Масако посмотрела на стоящую над телом Кунико Йоси.
— Я с вами. А переездом начну заниматься сразу же, как только… освобожусь.
— Поступай как знаешь.
— А ты куда собираешься уехать?
— Пока никуда.
— Но почему? — воскликнула Йоси.
Масако не ответила. Она раздумывала над тем, что сказал Дзюмондзи — что он единственный, кто видел Сатакэ. Но так ли это? Ей почему-то казалось, что она тоже видела его. Но где?
— Скоро вернусь, — пообещал Дзюмондзи, прежде чем исчезнуть за дверью.
Масако надела фартук.
— Ну, Шкипер, устанавливай линию на восемнадцать.
8
Кадзуо медленно поднимался по скрипучим металлическим ступенькам к своей комнате на втором этаже панельного дома, служившего общежитием для бразильских рабочих. Семейные пары занимали отдельные комнаты, а одиночкам вроде него приходилось делить скромную жилплощадь с кем-то из соотечественников. Маленькая спальня, кухонька и душевая — не разгуляешься, зато до фабрики рукой подать.
Поднявшись на верхнюю площадку, Кадзуо остановился и огляделся. У дома через дорогу хлопало под порывами холодного ветра вывешенное на просушку белье. Под бледными уличными фонарями виднелись засохшие бурые хризантемы. Даже сейчас, в самом начале зимы, все выглядело пустынным, заброшенным, унылым. А в Сан-Паулу скоро лето. По улицам плывут запахи шоро и фехьода, воздух насыщен ароматами цветов, по тротуарам прогуливаются девушки в легких летних платьях, на площадках играют дети, со стадиона доносятся крики болельщиков «Сантоса». Что же он делает здесь?