Аут

Лифт опускался невероятно медленно, но в конце концов все же достиг первого этажа и остановился. Двери открылись. Кэндзи вышел из кабины и пропал в темноте холла. Масако осталась одна. Чувствуя, как тело покрывается холодным липким потом, она стояла перед дверью и никак не могла решить, последовать ли за ним в непроглядный мрак, или подождать.

Как раз в тот миг, когда Масако, определившись, все же сделала шаг вперед, кто-то прыгнул на нее из тьмы. Прежде чем она успела увернуться или хотя бы отступить, длинные руки обхватили ее сзади и оттащили от выхода. Она хотела крикнуть, но голос застрял в горле. Чужие сильные пальцы сжали шею. Ее словно парализовало страхом. Пот уже не сочился, а струился из пор, словно через них выходили ужас и отчаяние, неудовлетворенность и разочарование. Тиски пальцев давили, ломая волю, желание сопротивляться. Но затем, медленно, тепло его рук, прерывистое дыхание, трогавшее ее шею, начали пробуждать некий глубоко спрятанный импульс: потребность уступить, сдаться, расслабиться и позволить себе умереть. Страх вдруг стал рассеиваться, улетучиваться, а его место заполняло ощущение непередаваемого блаженства. Она вскрикнула от наслаждения.

Открыв глаза, Масако обнаружила, что лежит на кровати лицом вверх. Рука поднялась к груди, туда, где билось сердце. Конечно, ей и раньше снились эротические сны, но никогда прежде удовольствие не было так тесно и так необъяснимо связано со страхом. Какое-то время она лежала неподвижно в темноте, потрясенная сделанным открытием и той сценой, которая скрывалась в глубинах подсознания.

Какое-то время она лежала неподвижно в темноте, потрясенная сделанным открытием и той сценой, которая скрывалась в глубинах подсознания. Кто был тот мужчина во сне? Все еще чувствуя на себе его длинные сильные руки, Масако попыталась найти ответ. Кэндзи? Нет. Определенно нет. Незнакомец возник будто призрак, манивший ее к ее же страхам. Йосики? Тоже нет. За все годы, что они прожили вместе, он ни разу не поднял на нее руку. Может быть, тот бразилец, Кадзуо? Нет. У него другие руки. Оставалось только предположить, что во сне материализовался тот неизвестный, тот невидимый, кто следил за ней в последнее время. Но тогда почему ее страх так загадочно трансформировался в острое сексуальное наслаждение? Она медленно вздохнула, словно надеясь продлить, сохранить почти забытое ощущение.

Поднявшись, Масако включила лампу, раздвинула шторы и села к туалетному столику. Из зеркала на нее смотрело нахмуренное лицо, кажущееся болезненно-бледным в неживом флуоресцентном свете. Оно изменилось, стало другим после того дня — она знала это. Вертикальные морщины между глаз углубились, взгляд стал жестче, пронзительнее. Наверное, она постарела. Но губы слегка приоткрылись, как будто с них было готово слететь чье-то имя. Что же это было? Что с ней происходит? Масако поднесла руку ко рту, но сияющий в глазах свет спрятать было нельзя.

К реальности ее вернул донесшийся из прихожей шум. Масако посмотрела на стоящие на тумбочке у кровати часы — почти восемь вечера. Она торопливо причесалась, накинула на плечи кардиган и вышла из комнаты. В ванной зажужжала стиральная машина — наверное, вернувшийся с работы Йосики решил постирать свое белье. Он делал это уже несколько последних лет: стирал свою одежду, гладил…

Масако постучала в дверь его комнаты. Ответа не последовало, но она открыла дверь и вошла. Ее муж сидел за столом, спиной к ней, и, судя по наушникам на голове, слушал музыку. Комната вообще была маленькая, но после того, как он перетащил в нее кровать, книжные полки и письменный стол, стала казаться просто крошечной, и Йосики в ней был похож на студента в общежитии. Она дотронулась до его плеча. Он вздрогнул, стащил наушники и, повернувшись, посмотрел на нее.

— Ты не заболела? — спросил Йосики, увидев на Масако пижаму.

— Нет, просто проспала. — Она зябко повела плечами, словно почувствовав пробежавший по комнате сквозняк, и начала застегивать кофту.

— Проспала? Сейчас восемь, — как всегда ровным тоном заметил он и тут же добавил: — Никак не привыкну, что проспать можно вечером. Как-то странно звучит.

Его реплика долетела до нее как будто из другого, дневного мира, отделенного от ее, ночного, пропастью.

— Знаю. — Масако прислонилась к подоконнику. — Звучит действительно странно.

Из лежащих на кровати наушников доносилась классическая музыка, но звуки были слишком слабы, чтобы уловить мелодию.

— Ты перестала готовить, — не глядя на нее, заметил Йосики.

— Да.

— Почему?

— Просто решила больше не готовить.

Масако пожала плечами.

Он не стал требовать от нее объяснения.

— Мне, в общем-то, все равно, но чем ты собираешься обедать?

— Перекушу чем-нибудь, что найду.

— Так что же, теперь каждый должен заботиться о себе сам?

Йосики криво усмехнулся.

— Думаю, что да. — Лучше быть честной и не прятаться за иллюзиями. — Извини, но думаю, у тебя и так есть все, что тебе нужно.

— Мне только непонятно, почему ты перестала готовить, вот и все.

— Наверное, я всего лишь превращаюсь в жука. Хочу, чтобы меня оставили в покое. Хочу свернуться в комочек, спрятаться, зарыться в землю.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181