Агент Тартара

Валька судорожно вздохнул, сосредоточился и заговорил. Заговорил уже совсем по-другому. Это была речь ученика, на совесть выучившего урок, и не один. Ученика странной, жутковатой школы — школы, где учили людей не быть людьми… Рассказ о мире по имени «Поселение».

Это был странный мир, приютившийся на плеши полярной шапки Чура — скрытно от всех и вся. Мир, сотворенный для людей Нелюдью. Этот мир был словно срисован с жутковатого мира концентрационных лагерей прошлого и в то же время — со множества кусочков почти всех современных Тридцати Трех Миров одновременно. Четыре касты царили в нем.

И высшей из них были те, кого не знал никто. Посвященные в тайну Высшей власти, общающиеся с той неназываемой силой, что сотворила мир Поселения, создала всех его обитателей и вдохнула в них жизнь. Они определяли все правила здешней жизни. Ставили цели. Следили за их исполнением. Награждали и наказывали. Решали: казнить или миловать.

Награждали и наказывали. Решали: казнить или миловать. Носители такой власти, казалось бы, должны были жить, утопая в роскоши, отгородясь непроходимой стеной и глубоко презирая всех, кто оказался бы по другую ее сторону. Ничего подобного не было в тесном, двадцатитысячном мирке Поселения. Они — приобщенные к высшим тайнам — ничем не отличались от любого из представителей всех других трех каст. Были растворены в этой массе. Не имели лиц и имен. Все видели и все знали. Присутствовали везде. И каждый член касты не знал никого из «своих», кроме двоих. Может быть, и был кто-то, кто знал их всех. Но только уж этот «кто-то» наверняка не был человеком. Это, впрочем, было известно Вальке только по слухам.

Дойдя до этого места своего рассказа, он запнулся, сглотнул слюну и покосился на Клини. Тот криво усмехнулся, но никак не комментировал этот выразительный взгляд. Валька снова заговорил, продолжая коситься на похоронного агента.

Теперь он рассказывал про Охрану. Про Охрану и про Агентуру… Он сам был из Третьей Касты — агент (теперь Ким понял, чем так рассмешил Валентина при их первой встрече).

А Охрана была Второй Кастой — кастой, на первый взгляд самой обеспеченной и всемогущей в Поселении. Кастой, владеющей оружием и информацией. Информацией обо всем и обо всех, за исключением Приобщенных к Тайне. Охрана была орденом, замкнутым в себе. Дисциплинированным и жестоким — жестоким и к себе, и ко всему миру. Повязанным круговой порукой Испытания Кровью, преданным неведомым создателям Поселения и беспрекословно исполняющим их приказы. Приказы, которые передавали им посвященные — никогда лично. Для этого существовало множество изощренных и надежных способов — от простого телефонного звонка, начинающегося условными словами — как в старом добром двадцатом веке, — до программирования на «нечаянных» сеансах гипноза, память о которых мгновенно стиралась из сознания программируемого. У Охраны была своя разведка и контрразведка. Были глайдеры, вертолеты и другая техника. Была своя школа и «академия», в которых с младых ногтей воспитывались отобранные со всего Поселения наследники этой своры натасканных псов.

Но подлинной основой и причиной существования Поселения с самых первых лет была Агентура — Третья Каста. Она составляла треть жителей Поселения, и остальные две трети существовали и работали ради нее. Это была каста фанатиков. Каста, обязанная вбивать фанатизм в головы своего подрастающего поколения еще до рождения. И каждый из них, этих агентов Тартара, с первых дней своей сознательной жизни знал, что судьба его — рано или поздно отправиться в стан жестокого врага и жить и умереть там. Умереть не глупой, случайной смертью, а так, чтобы самой смертью своей послужить Делу!

А жизнь всех трех первых Каст обеспечивала Четвертая — самая низшая и самая многочисленная — Каста Жизнеобеспечения. Она была пестрой — от высоколобых умников из Отдела научных разработок до угрюмых операторов мусоросжигательных печей. Всех их объединяло только одно — то, что смысл их жизни в Поселении составляли только страх и забота о хлебе насущном. Им не было дано знание высших целей и смысла существования Поселения. И именно людей Четвертой Касты Поселение приносило в жертву, если того требовало Дело.

О Деле Валька помянул как о чем-то само собой разумеющемся. Киму пришлось остановить его вопросом:

— Дело? Что это значит? Что за Дело такое?

* * *

Дело было не такой вещью, которая хорошо давалась Вальке для объяснения посторонним. Для любого жителя Поселения оно было чем-то само собой разумеющимся. Для посторонних, для людей Тридцати Трех Миров оно было вещью в себе. Валька уже давно понял это. Вот только разве что люди Чура могли понять его.

Потому что у всех других здесь — в Большом мире — мозги были явно вывернуты наизнанку.

С этим решительно ничего нельзя было поделать.

— Дело… — стал объяснять он, с трудом подбирая слова. — Ну Дело — это, нам говорили, это вернуть людей на правильный путь. Всех людей. Человечество… Заблудших. Так я думал тогда…

— Правильный путь? Это что? — спросила Анна.

— Это… Ну, в общем, так: люди, когда они пришли в другие Миры, они… Они утратили праведный путь. Стали все Миры эти, всю Вселенную переделывать под себя. И… И сами они стали жить только ради богатства. Богатства и удовольствий разных. И тут же передрались. Стали уничтожать друг друга. И они весь мир уничтожат. Превратят в ад. Если их не остановить.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139