* * *
Пара экстренных маневров, проведенных в «крутом» аварийном режиме, превратила все незакрепленное оборудование бара в кучу мусора. В его составе преобладали осколки декоративной посуды и стеклянных — проклятая традиция! — бутылок из-под дорогого спиртного. Наличествовали также компоненты различных закусок с примесью игральных костей и кетчупа.
При появлении посетителя в лице Кэна Кукана над всем этим великолепием включился приглушенный свет и заиграла тихая музыка. Кэн покрыл сервисную автоматику плохими словами, прошел за стойку и покопался в контейнере с инструментом, содержавшимся под ней. Оказавшимся под рукой ковыряльником неизвестного назначения отворил витрину, за которой в гнездах из упругого пластика ждали своей очереди охлажденные бутыли с наиболее дорогим пойлом, положенным личному составу экипажа «Саратоги». Выбрал «Грант», вытащил из холодильника кювету с кубиками льда и стал искать глазами целый стакан.
И услышал вдалеке трель вызова бортового интеркома.
Сжимая треугольную бутыль на манер томагавка, он выглянул в коротенький коридорчик. Сигнал повторился.
Кэн чертыхнулся и прошел в тот отсек, из которого исходил звук.
Это была кабина кока-оператора автоматического камбуза. Интерком — справа от рабочего места кока — заливался уже третьей трелью. Кэн нервно сорвал трубку и уставился в окошко мини-экранчика. В нем торопливо ползли серые, размытые полосы. А в трубке звучал сигнал отбоя.
Кэн снова помянул Нечистого и положил трубку на место.
Бортовой интерком на пустом корабле (а ведь «Саратога» была пуста, не так ли?) мог испустить сигнал вызова только в одном случае, если система внешней связи присоединена к внутренней сети судна и на нее поступил адресный сигнал вызова.
Но кому извне пришло в голову вызывать именно камбуз «Саратоги»? Разве что тыча наугад в клавиатуру компьютера узла связи… Но Кэна не оставляла мысль о том, что на связь с кем-то (с кем?) пытался выйти кто-то, кто был вовсе не вне «Саратоги». Кто-то, кто притаился здесь, на борту…
И словно чтобы подтвердить его предположение, трель сигнала повторилась. На этот раз она донеслась до него — еле слышно, но вполне различимо — сверху, из ремонтного отсека через оставшийся открытым люк. Она настойчиво звучала до тех пор, пока не принудила-таки Кэна подняться и найти проклятый аппарат. Который с издевательской точностью повторил тот же номер, что и его собрат из камбуза, с мгновенным отключением вызова после поднятия трубки.
С минуту Кэн молча, наливаясь злобой, рассматривал нагло попискивающую трубку. И неожиданно похолодел: он понял, что писк этот был не единственным звуком, нарушающим наступившую тишину.
Внизу, в разгромленном баре звякнуло стекло.
И еще еле слышно заскрежетало что-то далеко внизу, наверное, в районе дюз. Еще раз. Еще и еще, уже куда как более уверенно. А на все это наложился совсем уж тихий, на грани порога восприятия низкий ноющий, механический какой-то звук. Кэн мучительно попытался припомнить, с чем он ассоциируется в его сознании, но в этом не преуспел.
Как ни странно, этот недвусмысленный вызов потусторонних сил принес ему облегчение. Внес в ситуацию хоть какую-то определенность.
Кэн выпрямился — только сейчас он понял, что стоит сгорбившись, словно пантера перед прыжком, — перекинул бутыль с виски в левую руку, вытянул из кобуры тяжеленный бластер и снял его с предохранителя. Перевел настройку на «ближний бой».
Теперь недосуг уже было заботиться о стакане и льде. Кукан коротким ударом по краю рабочего стола напрочь снес горлышко бутыли и, рискуя порезать губы, вылил себе в глотку треть содержимого этой покалеченной емкости. Занюхал выпитое «мануфактурой» и стал осторожно спускаться вниз — туда, где опять звякнуло стекло.
И снова зажегся приглушенный свет. Снова заиграла идиотская музыка. Значит, в баре не было никого до того момента, когда он вернулся туда, — никого живого…
Кэн нащупал сенсор регулировки освещения и вывел его на полную мощность. Внимательно присмотрелся и, который уж раз за эти нелегкие сутки, помянул нечистого и присных его. Среди осколков и превращенной в мусор еды хозяйничала солидных размеров крыса.
Крыса?
Крыса на космолайнере «повышенной комфортности»?
Такого просто не могло быть. Да этого и не было. Был любимец Роже Чадовича — толстый хомяк Борка, озабоченный тем, что хозяин не покормил его вовремя. И восполняющий это его упущение по мере своих сил и разумения. На Кэна он поглядел с видом гостеприимного хозяина, явно приглашая старого приятеля разделить с ним трапезу.
— Нет уж… — усмехнулся Кэн. — Ты уж давай сам…
Он заглянул в холодильник, достал и разорвал пакет с корнишонами, еще раз основательно приложился к виски и покинул бар, пережевывая на ходу закуску. Однако на середине пути по винтовой лестнице, ведущей в рубку, он задержался.
«Что там говорил Роже перед тем, как нырнуть в тамбур? — попробовал припомнить он. — Да ведь он причитал о том, что оставил Борку взаперти на гибнущем корабле! Лопни мои глаза, если это не так! Но тогда… Но тогда… Тогда почему же зверек хулиганит на воле? Кто отпер проклятую клетку?»