— И с тем, что с орбиты засекли радиописк его браслета, ему тоже повезло, — продолжил Лошмидт. — Но больше всего ему повезло с пулей. Точнее, с траекторией, по которой она прошла сквозь его череп…
— Это нам, профессор, повезло с той пулей… — полковник жестко сжал губы. — Если бы наш подопечный, после всего того, что он натворил там, на поверхности, погиб, как говорится, при невыясненных обстоятельствах, то это слишком уж напоминало бы попытку замести следы. Да и потеря человека, как таковая, отчетность не украшает… — Йонг подкинул на ладони папку с отчетом, но заглядывать в нее не стал. — Очень редко черепно-мозговые ранения остаются вот так — без всяких последствий. Временная потеря речи и только. Врачи обещают полное восстановление всех функций в течение двух-трех недель.
— А памяти? — несколько отрешенно спросил Лошмидт. — Насколько полно у него восстановится память вообще и в особенности — память о происшедшем? Что вам сказал его врач?
— У них только косвенные данные. Ничего путного сказать они не смогут, пока у Яснова не заработает речь. Но уже сейчас ясно, что будет наблюдаться довольно сильная ретроградная амнезия. Что-то около суток-полутора до момента ранения он вспомнить не сможет… Но есть радикальные методы, которые позволят…
— Очень жаль, что агент не может предоставить нам детальный отчет за этот период… Очень жаль… — Всем своим видом Лошмидт выражал сожаление об этом обстоятельстве. — Но, с другой стороны, с этим ему тоже повезло. Пожалуй, даже больше, чем с траекторией пули…
— Что вы имеете в виду? — недоуменно воззрился на него Йонг.
Лошмидт некоторое время со значением смотрел на своего собеседника в надежде, что тот сам дойдет до сути дела. Но полковника Бог не наделил нужной степенью догадливости. Он просто замедлил шаг и выжидающе уставился на профессора. Тот вздохнул:
— Безусловно, отчет господина Яснова дополнил бы и наш с вами отчет наверх. Точнее — украсил бы его… Но на нет, как говорится, и суда нет… Мы, слава богу, имеем прекрасную запись той своего рода исповеди Клауса Гильде, которая предшествовала его выстрелу в агента. Она, собственно, содержит в себе разгадку тайны Генетического Послания. От нас не требовалось большего. А вот некая проблема, связанная с принятием решения в отношении Яснова, снимается сама собой.
Ведь нам, полковник, необходимо было бы как-то отреагировать на те действия, которые наш подопечный предпринял в последние несколько часов до получения ранения…
— М-да…
До Йонга наконец дошла вся двусмысленность сложившейся ситуации:
— Что правда, то правда, профессор. Как говорится, тот случай, когда не знаешь, что делать с человеком — отправлять его под трибунал или представлять к ордену…
— Вы совершенно правильно меня поняли. Парадокс ситуации состоит в том, что исполнитель акции спасения населения «фермы» является и единственным юридически правомочным свидетелем этого… то ли подвига, то ли преступления… Анна Лотта Крамер погибла. Тот отставной навигатор, что осуществил посадку, пропал без вести. Подался в бега — и, похоже, не без оснований… Люди Чура вряд ли подходят в качестве свидетелей. Они обычно не сотрудничают со всякого рода комиссиями. Тем более что проблема более чем деликатна. Их просто не станут трогать. Нет, нет свидетелей! А ведь только наличие свидетелей и заставляет нас принимать в этом направлении хоть какие-то меры. А коль свидетель лишен памяти, то…
— Х-хе… Получается, что наш человек жив, а все равно никаких свидетелей и нет… И что уж случилось, то и случилось. Разгребать это дерьмо — не наша головная боль!
— Вы совершенно правильно меня поняли, полковник. Коли расследование само по себе невозможно, то нет ни заключения по такому расследованию, ни тем более никаких оргвыводов из этого заключения.
— В конце концов, — развил свою мысль Лошмидт, — наш агент полностью справился с поставленной перед ним задачей: выяснил смысл и цель создания Генетического Послания и даже в некотором роде предотвратил некие действия, которые Объект намерен был предпринять, — действия, совершенно очевидно, негативные и разрушительные. Его в этом отношении нельзя упрекнуть ни в чем. А значит, нельзя упрекнуть и нас…
— Именно, — подтвердил Йонг. — Что же касается того, что параллельно с этим Яснов практически сорвал, обессмыслил миссию боевого корабля Федерации «Цунами», то трактовать это можно по-разному. Очень по-разному…
— В частности, — уточнил Лошмидт, — совершенно по-разному могут быть оценены его действия в зависимости от того, знал он или не знал о сущности миссии «Цунами». Для него самого, в конце концов, было бы благом не ставить потом перед собой подобного вопроса.
— Я думаю, — прервал повисшую в воздухе напряженную тишину Йонг, — что господин ведущий врач с пониманием отнесется к тому, что мы оценим его прогнозы на восстановление этого маленького кусочка памяти господина Яснова, как э-э… Ну как чересчур оптимистические… Соответственно он и сформулирует окончательный диагноз.
— А чтобы никому в голову не взбрело диагноз этот проверять, — в тон ему продолжил Лошмидт, — надо позаботиться о том, чтобы господин агент не болтался под руками у всяческих охочих до взаимопроверок инстанций. Пусть его хорошенько подлечат здесь, а потом… Я думаю, что вам не составит труда выхлопотать для него после выздоровления еще один контракт. Какую-нибудь синекуру в местах, от Метрополии достаточно удаленных. Только не на Чуре, конечно.