Зверь не стал дожидаться конца светопреставления. Не издав ни единого звука, он развернулся и, под градом валящегося с небес раскаленного металла, почти точно по собственным следам потрусил вдаль, к отрогам.
Человек остался один — в бесконечности снежной равнины…
ЭПИЛОГ
АМНЕЗИЯ
Ему приснился холод. Ледяной ветер задувал за воротник, норовил продуть насквозь тонкий брезент штормовки, отвлекал от чего-то такого, что он старательно хотел вспомнить… Отвлекало еще и то, что он никак не мог понять — где он. Что за Мир снится ему. Он знал тот огромный серый валун, на который присел, чтобы подумать немного, — он часто сидел на нем в детстве, когда жил несколько лет на Кольском, у деда. Но небо… Это было недоброе, отчаянно прозрачное небо совсем чужого Мира. Он не должен был знать такого — судьба носила его только по хорошо обжитым, скучноватым Мирам со скучноватыми небесами. Откуда же в его сны пришла эта злая бездна над головой?
И еще ему приснился запах табачного дыма.
Он обернулся и встретился глазами с Анной. Та, нахохлившись, сидела рядом с ним на сером, шершавом камне и укрывала в ладонях от ветра крохотный огонек сигареты.
Только что — совсем недавно — он точно так же сидел рядом с кем-то другим. Тот — другой — тоже курил. И так же ветер норовил погасить его курево. Но держал он сигарету совсем не так. Да и сигарета была другая — как ни странно, Ким во сне научился различать их сорта по запаху дыма… Но мучительно не мог вспомнить того — другого.
— Как ты? — спросил он Анну. — Похоже, мы давно не виделись?
— Да нет. — Она задумчиво пожала хрупкими плечами. — Это у нас впереди… Здесь холодно. Пожалуй… Пожалуй, тебе не стоит задерживаться здесь. Там к тебе пришли. Ждут.
Ким почему-то подчинился ее словам. Поднялся. Сделал шаг и обернулся на беззащитную фигурку, скорчившуюся на холодном камне.
— А как же ты?
Анна отрешенно посмотрела на далекие изломы гор.
— Не стоит волноваться обо мне. Я же такая — всегда сама по себе. Уходи. Здесь холодно. И к тебе пришли, агент.
* * *
— К вам пришли, Яснов, — тихо, но очень веско сказала медсестра. — Какие-то два больших начальника. С крейсера. Вы с ними… Вы с ними пообщаетесь?
«Да», — хотел сказать Ким.
И не сумел.
Еще мгновение назад — в том продуваемом ледяным ветром сне — он знал, как это делается. Как произносятся слова. А сейчас — снова забыл.
Как, впрочем, и многое другое.
Это не было для него новостью. Поэтому он спокойно кивнул.
Слава богу — он помнил этих двоих. По-прежнему бодр и крепок был лысоватый полковник и по-прежнему рыхловат и рассеян белесый профессор. Полковник прибыл в госпиталь еще утром и успел побеседовать со здешним начальством. Потому держался куда более уверенно.
— Лежите, лежите! — Йонг жестом приостановил движение, которого Ким и не собирался делать.
Медсестра, возившаяся с электродами на висках агента, на пальцах показала визитерам «пять минут!» и продолжила свое занятие. Ким слабо улыбнулся, переводя взгляд с одного из гостей на другого. Он почти не изменился за эти дни. Только осунулся. Да немного ниже левого глаза лицо его украсил аккуратный кружок биоактивной повязки.
— Вы хорошо понимаете нас? — осведомился Лошмидт.
Медсестра аккуратно пододвинула под руку Киму планшетку с карандашом, и он без особых усилий вывел на белом пластике «Да, спасибо».
— Вы прекрасно справились с заданием, агент, — уведомил его Йонг. — На ваш счет переведена оплата. Лечение осуществляется за наш счет. Вы скоро станете на ноги. И тогда мы поговорим подробнее. Не бойтесь — речь у вас восстановится…
Ким кивнул — «Знаю…»
Потом набросал на планшетке несколько слов и вывел вопросительный знак. Лошмидт нагнулся над надписью и прочитал:
«Ган… Фор… Валька. Анна?»
— С детьми все в порядке! — медово улыбаясь, заверил его полковник. — Все они уже у своих родителей… Все хорошо…
«Анна?» — еще раз написал Ким. Буквами побольше.
Полковник пожевал губами.
— Разве он?.. — тихо спросил Лошмидт.
— Не помнит. Я вам объясню позже… — так же тихо ответил полковник.
Ким перевел взгляд на профессора. Тот понял, что ответственность лежит на нем.
— Нет, — произнес он глухо. — С Анной Лоттой Крамер — нехорошо.
— Нет, — произнес он глухо. — С Анной Лоттой Крамер — нехорошо…
Ким прикрыл глаза. Сестра неодобрительно покосилась на приборы.
— Пожалуй, на сегодня хватит, господа… Я должна подготовить пациента к гипнопроцедурам. Потом он заснет.
— У нас к вам будут вопросы… — предупредил ее Йонг. — Мы подождем в коридоре, пока вы закончите…
* * *
— Господин агент родился в рубашке, — констатировал профессор Лошмидт, передавая тощую папку с распечаткой отчета капитана Манцева полковнику Йонгу.
Оба они не торопясь прохаживались по коридору орбитального космического госпиталя «Химмель-4», накручивающего потихоньку свои обороты в тысяче километров над недобрыми скалами и снегами Чура. У обоих на плечи были накинуты кипенно-белые халаты, предназначенные для посетителей. Оба были сосредоточены — каждый на чем-то своем. Но Йонг счел нужным согласиться с мнением профессора.
— Там отмечено, — он постучал по папке кончиком пальца, — что обломок аэродинамического оперения — что-то около тонны металла — вошел в грунт не более чем в пяти метрах от него. На десяток метров в глубину. Там вообще все было усеяно обломками «Саратоги». Фейерверк был еще тот…