— Да-да, — ехидно ухмыльнулся Плотус, — хозяева магических энергий до сих пор не могут забыть его проделку. Особенно оранжевый дракон Вихляйс, которому пришлось лично заделывать дыры в энерговодах горы Меру.
Я пока не понимал, чего хочет добиться от Плотуса отец Браспасты, но на всякий случай решил ему подыграть, тем более что слово «мальчуган» по отношению ко мне прозвучало весьма оскорбительно. Я сложил губы в свою не раз испытанную насмешливо-угрожающую улыбку и произнес:
— Как хорошо, что слава идет впереди меня! Не приходится никому объяснять, что отвечать на вопросы, заданные мной и моими друзьями, надо быстро и честно.
— Я всегда рад помочь моему другу Класусу, его семье, а теперь и тебе, Калки! — ничуть не смутился Плотус. Я подумал было, что он, понимая наше превосходство, готов сотрудничать, но религионер продолжил: — Моя святая обязанность — наставлять на путь истинный всех разумных существ, повергать их ниц к стопам гневного, но милостивого Единого Бога.
Класус едва не рассмеялся:
— Довольно лжи! Я знаю тебя не одну сотню лет. Ты же никогда не верил ни в каких богов!
— Какая разница, во что я верил или верю? — возразил религионер. — Имеет значение только то, кому я повинуюсь и кем повелеваю, кому подчиняюсь и кому отдаю приказы.
— Беспринципная позиция! — воскликнула Браспаста, ни к кому конкретно не обращаясь.
Религионер не удостоил ее взглядом, и обратился сразу ко всем нам:
— Когда же вы повзрослеете, наберетесь ума и избавитесь от своего смешного и нелепого максимализма? Уровень ваших суждений находится на уровне детей: «верю — не верю», «хорошо — плохо», «добро — зло».
— Это не совсем так! — перебила Плотуса Снаватта. — Мы пользуемся и другими противопоставлениями: «справедливо — несправедливо», «честно — нечестно». Вы религионеры, подчинили себе народы Центрального Иерархата с помощью лжи и силы. Это было несправедливо, а потому плохо. Еще хуже то, что вы вели завоевательные войны против тех стран, которые не соглашались вам подчиниться. И уж совершенно плохо то, что вы намереваетесь покорить другую планету Дубля.
— Но ведь мы действуем по закону! — хитро прищурился Плотус. — Мы выполняем законы, дарованные нам милостивым Единым Богом, и других заставляем его выполнять.
— Так Единого Бога и якобы его законы вы сами же и придумали. Вы разработали систему, позволяющую вам безраздельно править людьми и пушистиками, обманывать их, грабить и унижать. Эти законы несправедливы!
— Вы называете несправедливыми законы, исходящие от самого Единого Бога?! — в притворно-наигранном ужасе вскричал религионер. — Бойтесь его гнева, преступники!
Класус небрежно махнул рукой:
— Оставь свой пафос и свою ложь, Плотус! Вы, религионеры, так заигрались в свою игру, что как будто сами перестали отличать действительность от своего вымысла.
— Просто я так давно стал религионером, что привык постоянно ссылаться на Бога, — легко согласился Плотус и перешел на спокойно-деловитый тон. — Рассмотрим это дело с другой стороны. Все те, кто недоволен существующими законами, называет их несправедливыми. Вам не нравится наша доктрина Единого Бога, но нам самим и миллионам наших подданных она очень даже нравится.
— Вы не оставили им выбора, — горячо и обвиняюще произнесла Браспаста, — Вы не говорите им правды, не позволяете самостоятельно думать, запрещаете быть свободными!
— А ты бы у них самих поинтересовалась, милая девочка, хотят ли они думать? Хотят ли быть свободными? Мысли — это ведь и сомнения, и терзания, и бессонные ночи.
— Вы не оставили им выбора, — горячо и обвиняюще произнесла Браспаста, — Вы не говорите им правды, не позволяете самостоятельно думать, запрещаете быть свободными!
— А ты бы у них самих поинтересовалась, милая девочка, хотят ли они думать? Хотят ли быть свободными? Мысли — это ведь и сомнения, и терзания, и бессонные ночи. Свобода — это ответственность, это необходимость каждый миг оценивать свои слова и поступки. Многие ли хотят жить такой тяжелой жизнью? А мы создали систему, в которой каждый знает свое место, и потому спокоен и счастлив. Нашему народу — людям и пушистикам — не ведомы сомнения, колебания, муки выбора. Они знают, что их мир и сами они созданы Единым Богом и потому безраздельно ему принадлежат, что мы, религионеры, являемся его представителями и глашатаями его воли, что их дело — просто повиноваться нам и нашим законам. А тот, кто не повинуется, становится преступником и подвергается наказанию.
Я вступил в дискуссию:
— Обряд целования ягодиц и получения щелчка по носу тоже придуман на благо народа?
— Именно так! И еще обряды целования пяток, слизывания праха с туфель, сечения розгами, забрасывания гнилыми овощами. Эти и многие другие обряды в наших храмах неустанно напоминают о том, что люди и пушистики — несовершенные, недостойные существа, не могущие и не имеющие права самостоятельно мыслить и управлять своей жизнью. Как же иначе мы, религионеры, заставили бы их повиноваться себе? Да, признаю, доктрина Единого Бога была когда-то выдумана. Но ведь придумали ее для благих целей. Класус, вспомни, что было в прошлом: разобщенные маги правили маленькими племенами людей и пушистиков в неприступных подземных убежищах. Они опасались и других магов, и восстаний собственных подданных.