Хирург

— Да. Уже много. Вот посмотрите. — Мишкин взял со стола какую-то очень большую папку и стал вытягивать оттуда один за другим рентгеновские снимки. — Вот, пожалуйста. Этого больного я оперировал пять лет назад. На днях приходил. Поправился на двадцать пять килограммов. Пока, тьфу-тьфу, не сглазить, признаков рецидива или метастазов нет. Все функции, которые ми восстанавливали, — восстановились… Или вот эта больная. Совсем молодая. С ними же хуже, с молодыми. Но тоже больше четырех лет прошло. Никаких признаков плохих. Смотрите, на снимке как. Вот до операции… а вот после. Видите?.. Или вот посмотрите… А вот еще… А этот случай… А этот больной нам дорого достался… Вот эти снимки мы демонстрировали на обществе…

— Евгений Львович! Такой громадный и значительный материал просто так валяется на столе. Кабинет открытый. Как можно! Здесь же по крайней мере одна докторская и несколько кандидатских диссертаций. Надо архив привести в порядок, Евгений Львович.

— Конечно, Сергей Борисович, надо, конечно. Но не хватает у меня ни терпения, ни организаторского интеллекта для этого.

— Не хватает интеллекта! Да для этих операций надо…

— Тут, Сергей Борисович, надо систематизировать, подобрать литературу.

— Да это пустяки. Надо было это все сделать уже давно. А где еще делают такие операции?

— Не слыхал. Но, наверное, где-нибудь делают. Это ж на поверхности. По-моему, должны. Или скоро будут.

— Вот видите. А вы этот материал держите так свободно. Кабинет-то у вас вообще не закрывается?

— Нет.

А я б его, этот материал, с удовольствием дал кому-нибудь. Пусть обработает и публикует. Сергей Борисович, посмотрите эти снимки. Они вам ближе. Вот эту больную оперировали пять раз в клиниках, и не только нашего города. Желчные пути до операции. А это после.

— А клинически все прошло?

— Прекрасно. Поправилась. Болей нет. Желтух нет. Или вот- камень заклинен, проток расширен. Мы оперировали также.

— На симпозиуме по этой патологии корифеи наши высказывались об этой операции с крайней осторожностью. У каждого не более десятка наблюдений за больными после таких операций. Не совсем таких, менее радикальных, но близких. Они говорили, что много осложнений.

— Вот именно, что менее радикальных. А надо в таких случаях более радикально оперировать. Таких операций у меня более сотни, около полутораста, наверное.

— Сколько?! Да вы преступник, Евгений Львович. Ведь только из того, что вы мне показали, по крайней мере три докторских и с десяток кандидатских диссертаций. И все это так открыто лежит. Ну не систематизировали, не разобрали… Наша общая приятельница много мне рассказывала о вас, но такой щедрой, в кавычках щедрой, безалаберности я встретить не ожидал.

— Да пусть, Сергей Борисович. Я ж все равно с этим материалом ничего делать не буду.

— Да как так можно! Евгений Львович! Это же уникальный материал. Вам, Евгений Львович, надо дать группу аспирантов, молодых ребят, и пусть обрабатывают. Я был в Лондоне, там есть очень круппый хирург, на его некоторые операции ездят смотреть хирурги всего мира. Он считается крупнейшим специалистом-хирургом в своей области — так ни одной строчки сам не писал. И не подписал. Нет его трудов, за его подписью. Около пасутся его мальчики и пишут, правда ссылаясь на его операции, с адресом, так сказать. Вот и вам надо такую группу.

— «Купишь, — ответил папаша, вздыхая…» Что вы сравниваете, Сергей Борисович. Он ученый, а я просто практический хирург. Вот я на обществе-то сказал, а в печати не было. Ну сделал несколько хороших операций. А потом, даже если и так, кто мне даст аспирантов? Я ни степени не имею, не аттестован даже как категорийный хирург. Кто ж разрешит аспирантов. К тому же и аспирантам нужен влиятельный руководитель, чтобы диссертации защищались, а не только писались.

— Ну, это-то найти можно. В конце концов, мои аспиранты. Можно сделать вас как бы филиалом моей клиники. А что значит вы не аттестованы? У вас что, нет категории?

— Вот именно. Все никак не соберусь. Интеллект, говорите. А я все отчет никак не соберусь написать — для аттестации. Это ж страниц сорок — пятьдесят надо. Да я и не умею совершенно писать. Я только оперирую. Да я двух слов на бумаге не свяжу.

— Перестаньте юродствовать, Евгений Львович. Я же слышал ваши выступления на обществе. Вы просто юродствуете. Прекрасно пишете и широко. Уверен абсолютно. В конце концов, это же деньги. Ну ладно, кандидатская вам даст всего лишь десятку, но высшая категория — это уже тридцать рублей. Ведь у вас семья, а семья — это подписание определенных векселей. У вас обязанности перед женой, детьми. Как можно! Все-таки тридцать рублей.

— Кто вам сказал, что мне дадут высшую категорию?

— А как же! Вас знают. Да я снимки вижу.

— Вы, Сергей Борисович, не знаете положения об аттестации. Высшую не дадут, если раньше не было первой. А между аттестациями должно быть не меньше трех лет. Значит, во-первых, это не раньше чем через три года я могу получить ее, высшую. Да при этом надо опять писать отчет. Уже два самоотчета получается. Это не для меня забава.

— Глупость все это. Дадут вам высшую сразу. Я ж вижу, что дадут.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101