Илья вышел из церкви и сразу понял, почему оттуда выгнали паству: перед входом спешивался богато одетый молодой человек, вокруг которого увивались сам дьякон и два монаха, державшие под уздцы лошадь прибывшего и одновременно старавшиеся выказать ему все возможные знаки внимания. Остальные монахи столпились в дверях, зорко следя за тем, чтобы никто из прихожан не вздумал вернуться. Впрочем, люди наоборот старались держаться от знатного молодого человека подальше и спешили по своим делам. Дьякон величал прибывшего по имени-отчеству: «Андрей Ярославич».
Вот всё и объяснилось! В Покровскую церковь изволил пожаловать сам великий князь Владимирский и Суздальский. Очевидно, он желал помолиться здесь, немного побыть наедине с Богом и самим собой. Раз так, Илья отошёл в сторонку… и тут обратил внимание на то, что в башенке, где была ведущая на хоры лестница, имелся ещё и наружный вход. Через этот вход можно было пройти наверх и осмотреть хоры, не вызвав ни у кого недовольства. Юноша не станет спускаться вниз и мешать молитве светлейшего князя, он только побродит по хорам и уйдёт.
Это было великое искушение для послушника. Впоследствии Илья глубоко раскаивался в собственной опрометчивости и нежелании подчиниться требованиям дьякона и монахов. Ах, если бы он не стал своевольничать и не предпринял эту экскурсию на хоры!..
Итак, никем не замеченный послушник скользнул к внешнему входу и поднялся вверх по каменным ступенькам. Едва он вошёл на хоры, как услышал стук затворяемой двери. Юноша хотел броситься назад, однако замер на месте, ни жив ни мёртв от страха, что его тотчас обнаружат. Но время шло, а никто так и не появлялся. Тогда Илья сообразил, что, очевидно, кто-то покинул хоры и спустился в церковь по внутренней лестнице. Послушник вздохнул с облегчением. Пожалуй, у него хватит времени для осмотра затейливых фресок. Из любопытства Илья подкрался к двери, ведущей на внутреннюю лестницу, нашёл её незапертой и в свою очередь осторожно спустился вниз.
Ступени были каменные, они не скрипели при каждом шаге, поэтому юный послушник не опасался быть обнаруженным.
Достигнув конца спиральной лестницы, он осторожно заглянул в арку. В церкви стояли двое. Один из них был Андрей Ярославович, которого Илья видел у входа. Князь смотрел на какую-то икону, суеверно крестился и бормотал: «Это знак. Я обязан продолжить дело брата, погибшего безвременной смертью». Другой, по всей видимости, спустившийся с хоров перед послушником, находился позади Андрея Ярославовича. Судя по одежде, то был обыкновенный монах; однако заговорил он не по-церковному, а на непонятном наречии. Зато князь отлично понял его, резко обернулся и воскликнул: «Это ты послан святейшим отцом!» Монах вновь ответил. Андрей Ярославович спохватился, зажал рот рукой, затем принялся вертеть головой, высматривая, не видит ли их кто.
Илья поспешил отступить вверх по лестнице, но отчётливо слышал каждое слово благодаря замечательной акустике церковных сводов. Теперь уже оба говорили на непонятном языке, стоя на месте. Потом голоса стали приближаться. Послушник решил, что князь и монах сейчас поднимутся на хоры, тогда ему не сдобровать, ибо вся округа была наслышана о вздорном нраве Андрея Ярославовича. Едва переступая на негнущихся ногах, Илья принялся подниматься по лестнице. Но успеет ли он удрать?..
Холодный пот прошиб беднягу, послушник остановился, сполз по стене и решил остаться здесь, а там будь что будет… Голоса смолкли, затем зазвучали вновь. Юноша прислушался и понял, что увлечённые собеседники остановились в самом начале лестницы. В этом было его спасение, ибо появился шанс спокойно уйти незамеченным. Однако теперь Илья кое-что сообразил: насколько ему было известно от монахов Антониевого монастыря, ни игумена, ни архимандрита, ни пресвитера, ни епископа, ни даже суздальского архиепископа не принято называть «святейшим отцом»! Кем же тогда послан загадочный монах?
Тогда юноша совершил второе «прегрешение», потому что из праздного, как он считал, любопытства прислушался к беседе вместо того, чтобы убраться с лестницы подобру-поздорову. Разумеется, Илья не понял почти ничего… кроме имён, поскольку имена в переводе не нуждались! Андрей Ярославович и странный монах могли разговаривать на каком угодно языке, всё равно послушник уловил бы слова «Данила», «Хорсадар», «Дрив» и «Целестий». Один раз монах также помянул нечестивца Бату. Постепенно Илья приноровился к тону их беседы и понял, что монах в чём-то убеждает князя. Под конец Андрей Ярославович на некоторое время задумался и вроде бы с чем-то согласился.
Кроме имён послушник разобрал ещё одно слово, несколько раз повторенное обоими за время беседы: «Окто». Тогда стало ясно, что они говорят по-гречески. Грамотей Феодул объяснял Илье, что греческое название «Октоих», иначе Осмогласник, происходит от разделения содержимого этой книги на восемь частей, или гласов. Послушник же запомнил это слово, потому что «окто» вызывало ассоциацию с речным камнем-окатышем и представлялось юноше таким же гладким, округлым и приятным на ощупь. Итак, «oktw» — восемь по-гречески. Само собой напрашивалось предположение, что Андрей Ярославович уговорился со странным монахом о чём-то, что должно произойти через восемь дней, восемь месяцев или в крайнем случае — через восемь лет.