Как раз осторожность воеводы и сыграла решающую роль в овладении Тангкут-Сараем. Всё обернулось самым неожиданным образом. Ночью дежурившие у берега караульные услышали тихий плеск вёсел. К несчастью, в те минуты луна как раз спряталась за тучи, затянувшие небосвод под вечер, а в свете наскоро зажжённых факелов ничего нельзя было разобрать.
Всё обернулось самым неожиданным образом. Ночью дежурившие у берега караульные услышали тихий плеск вёсел. К несчастью, в те минуты луна как раз спряталась за тучи, затянувшие небосвод под вечер, а в свете наскоро зажжённых факелов ничего нельзя было разобрать. И лишь когда луна снова показалась на небосводе, поднятые по тревоге русичи увидели, что на берегу брошена набитая сеном лодка из шкур, с выходящей на реку стены спущена верёвка, к которой привязана большая корзина, и осаждённые уже почти подняли наверх сидящего в ней человека. Корзину обстреляли, но безрезультатно, и испуская радостные вопли, татары втащили живой груз на стену.
Судя по всему, это был один из гонцов, посланных за подмогой. Русичи разбудили своего воеводу. Карсидар ужасно рассердился, но понимал, что допущенной ошибки не исправить. Повлиять на ситуацию можно было одним-единственным способом: поскорее покорить Тангкут-Сарай.
Поэтому едва дождавшись рассвета, Карсидар начал лично объезжать городские укрепления, оценивая высоту и состояние стен. Когда он достиг западных ворот, то увидел, что осаждённые высыпали на стену и что-то возбуждённо кричат, высоко подпрыгивая. Срочно призванный толмач объяснил, что ордынцы требуют встречи с Харса-колдуном. Затем ворота на миг приоткрылись, и из них выехал богато одетый татарин. Даже в неярком пока утреннем свете было видно, как сильно он напуган… Неужели нечестивцы так боятся «колдуна»?
Всадники сблизились, татарин сбивчиво затараторил, а толмач принялся переводить. Из вежливости называя предводителя урусов Хорсадаром, а не Харса-колдуном, татарин сообщил две престранные новости. Великий Тангкут скончался вчера вечером от яда. Совершила неслыханное злодеяние его любимая жена. По неизвестной причине эта женщина, имевшая вздорный нрав, подсыпала яд своему повелителю Тангкуту. А заодно отравилась сама, зная, что разъярённые слуги в отместку как минимум сбросят её с самой высокой башни города. Великий хан скончался в страшных судорогах. Причём в отличие от себя, любимая жена дала Тангкуту медленно действующую отраву, и он промучался целых два дня. Кожа страдальца покрылась гнойниками, клочьями вылезали волосы на голове. Вдобавок перед смертью у хана началось кровохарканье.
Вторая новость была под стать первой. Приплывший из-за реки гонец, которого Тангкут так и не дождался, сообщил, что хан Берке не собирается идти на помощь осаждённой столице. Младший брат Тангкута выступил со своими четырьмя тысячами всадников по левому берегу, чтобы соединиться с десятью тысячами, засевшими в Бату-Сарае. Далее он, по слухам, собрался отойти на юг, чтобы выпросить войска у рода хулагуидов, вернуться с подкреплением и уже тогда помериться силами с русичами.
Видно, это злой рок ополчился против татар, раз великий хан Тангкут мёртв, Берке, который по праву старшинства становится теперь главой улуса Джучи, бросил подданных на произвол судьбы, а под стены Тангкут-Сарая пришёл сам грозный Хорсадар, могущественнейший в мире колдун.
— Наши жизни в твоей руке, — со скорбным видом закончил татарин. — Если хочешь — казни нас, если можешь — помилуй. Нет у нас больше защитника, остаётся надеяться на чудо.
Он немного подумал, подыскивая слова, и несмело добавил:
— А за свои жизни мы заплатим всем золотом и серебром, какое есть в городе. И если захочешь, отдадим даже всех коней. Дозволь только нам похоронить Тангкута, как подобает хоронить знатных людей, а с нами поступай, как знаешь.
После этого татарин замолчал, ожидая решения Карсидара.
А что тут решать?! Никакой осады, никакого штурма города не будет! Видимо, не зря митрополит Иосиф благословлял войско перед походом. Воистину, Бог на стороне русичей! Вот, пожалуйста: забирай серебро-золото, навьючивай на коней и пускайся в обратный путь… Или лучше отправить добычу на Русь, а самому попытаться нагнать Берке, чтобы новоявленный противник не ударил русичам в тыл? Навсегда отбить охоту у мерзавцев…
Но прежде всего предстоит убедиться, что татарин не лжёт, и Тангкут и вправду мёртв.
Карсидар сказал:
— Принесите сюда покойника, я хочу проверить, в самом ли деле это ваш хан.
Татарин недоумённо возразил, что Хорсадар никогда не встречался с Тангкутом, но воевода был непреклонен. А когда татарин повернул коня и поехал к городу, Карсидар послал одного из своих сопровождающих за Карагаем.
Через полчаса, когда из вновь приоткрывшихся ворот выкатилась повозка, связанный темник с накинутым на шею арканом уже стоял подле восседающего на Желме воеводы.
— Это Тангкут? — спросил пленника Карсидар, когда один из погонщиков отбросил край покрывавшей повозку холстины, показывая распухшее синюшное лицо мертвеца.
Карагай шагнул к повозке. Плоская физиономия темника сморщилась от презрения, смешанного с разочарованием, он отвернулся, плюнул на землю и коротко подтвердил: