Читрадрива понял, что его хотят взять живым — и это было последнее, что он подумал. Подобравшись к нему сзади, один из противников нанёс точно рассчитанный удар в затылок. Читрадрива мгновенно потерял сознание.
Глава IV
В ПОХОД
На сборы войска ушло больше двух месяцев. Карсидар готовил весенний поход против татар основательно, стараясь не упустить ни единой мелочи, лично проверяя выполнение даже самых незначительных распоряжений. В итоге девять с половиной тысяч всадников и более двадцати восьми тысяч хорошо вооружённых пехотинцев были выставлены удельными князьями к назначенному сроку, а ещё триста всадников и полторы тысячи пехотинцев из Смоленска должны прибыть в Киев дня через три-четыре. Уже закончено формирование обоза, где в числе прочего имелись орудия для осады. Такая армия и в открытом поле может биться, и осаждённый город приступом брать. Карсидар был доволен собой — он потрудился на совесть.
Правда, два месяца есть два месяца, а у Тангкута тоже своя голова на плечах. Не настолько же хан глуп, чтобы ошибиться дважды подряд! Хватит с него и просчёта с посольством к князю Василю Таврийскому. Вне всяких сомнений, теперь татарам известен не только выбор половцев, не пожелавших пойти против короля Данилы. Проклятые дикари прекрасно понимают, что русичи готовятся к походу. И наверняка принимают ответные меры. А вот какие, хотелось бы знать?..
Пока войско не выступило, нужно в последний раз всё хорошенько обдумать и взвесить. И, возможно, учесть то, что по каким-либо причинам не было учтено прежде. На войне не существует мелочей; даже малейший просчёт может в конечном итоге обернуться гибелью людей. А Карсидар, как предводитель, в ответе за всё. Он должен предвидеть любую неожиданность.
В глубокой задумчивости Карсидар теребил бороду, стараясь отвлечься от стоявшего в гриднице шума. Ясное дело, о серьёзных вещах лучше думается в менее людном и более спокойном месте, где ничто не мешает сосредоточиться. Да только полезная мысль может прийти в голову в любую минуту, а о том, чтобы уединиться, сейчас не могло быть и речи. Лишь час назад в Киев вернулись «коновалы», отправленные к последнему западному морю, и с минуты на минуту в королевскую гридницу должен явиться Ипатий с докладом о выполненной миссии. И если остальные присутствующие с нетерпением ожидали только рассказа о казни хана Бату, то Карсидар надеялся кроме того получить последнюю весточку от Читрадривы, с которым они пропутешествовали сюда от самого Торренкуля.
Их мысленная связь прервалась больше года назад. Поначалу дело шло на лад, «коновалы» ехали медленно, и мысленное общение давалось без труда. Сложности начались, когда «коновалы» достигли Волынской земли. Связь стала ненадёжной, то и дело обрывалась, приходилось сильно напрягаться, чтобы поддерживать её, а после Галича Карсидар и вовсе перестал слышать Читрадриву. Ещё некоторое время он пытался посылать мысли вдогонку другу, но ответа не получал.
Ещё некоторое время он пытался посылать мысли вдогонку другу, но ответа не получал.
Карсидару не верилось, что Читрадрива вот так просто исчез из его жизни. Исчез навсегда. И хоть Карсидар был частичкой Ральярга, оказавшегося никакой не колдовской страной, а лишь окраиной мира, большую часть жизни он всё же провёл в Орфетане. Поэтому Читрадрива уходил не сам по себе. Вместе с ним как бы исчезал весь Орфетанский край, а также окончательно растворялся в небытии мастер Карсидар — лучший из мастеров современности, за чью голову разными вельможами было обещано в общей сложности тридцать четыре жуда золотом.
Впрочем, с этим он смирился давно, ещё до отъезда Читрадривы на запад. А теперь Карсидар попросту затосковал за другом, с которым его связывало столь многое. Даже слишком многое. Не будь этой связи, он выдворил бы гандзака из их маленького отряда искателей приключений сразу после прибытия в замок Люжтенского князя. Но ведь не прогнал же! Судьба недаром свела их.
Судьба. Гм…
Карсидар пригладил бороду, расправил плечи и с гордым видом огляделся по сторонам.
Что бы ни говорили, а его судьба — быть королевским воеводой, уважаемым человеком на Руси! Ещё раз потерять прошлое, добровольно отказаться от своего прежнего имени, прославленного по ту сторону колдовских гор, ибо у русичей оно ассоциировалось с поганским божеством Хорсом.
Итак, нет больше мастера Карсидара, есть воевода Давид. И хватит об этом. Что бы ни сказал Ипатий…
За дверями раздался топот, и нетерпеливый гомон в гриднице почти мгновенно стих. Слегка прихрамывая, вошёл Ипатий в сопровождении ещё двоих «коновалов». Остановившись перед тронным возвышением, прибывшие поклонились перво-наперво Даниле Романовичу и Льву Даниловичу, а затем на три стороны — остальным присутствующим. Ипатий принялся рассказывать про путешествие и про дальние земли. Исполнившись внутреннего достоинства, с гордым видом говорил о неизменном уважении, с которым западные владыки встречали посольство Русского короля.
Когда же Ипатий перешёл к описанию казни Бату, последние слова великого хана о том, что потомки Чингиза ещё отомстят за него, произвели на всех без исключения присутствующих огромное впечатление.