Пока я хлопал ушами по щекам, девка еще пару фраз кинула. Они и вывели меня из состояния обалдения. Как контрастный душ подействовали. Преступником она меня обозвала. Или клятвоотступником. И прикончить пообещала. А пока я соображал, чтоб ей такое ответить, Тощая за дубинку схватилась. Ту, что на запястье у нее болталась.
Когда надо, я могу действовать очень быстро. Как в операционной. Когда больной на тот свет задумал смыться. Важный больной, за которого и врача закопать могут. Не в средние века, блин, живем. Когда к доктору на вы и Федор Павлович. А если у него ошибка какая вышла, то Бог дал, Бог взял. И никаких проблем. А сейчас врачу, как саперу, ошибаться нельзя. И долго раздумывать некогда. Это уже потом, по свободе, можно включить соображалку и сообразить, что все сделано в лучшем виде и, главное, вовремя.
Девка еще поднимала свое оружие, а я уже рыбкой нырнул ей под ноги, и локоть вверх толкнул. Ее. Нежно так толкнул. Не стал ломать. Пожалел дуру. А она мне сапогом по я извиняюсь, как знакомый фельдшер говорил. Повезло мне, что сапоги у нее тоже мягкие. И девке повезло. Не успел ударить. Не люблю, когда меня обижают. Злым я становлюсь тогда. А себя злого я сам боюсь.
И тут над головой у нас шарахнуло так, что меня и Тощую в разные стороны раскидало. Откинуло и покатило. В натуре, покатило, без базара. А я не задохлик какой: сотня во мне будет, плюс?минус кило. И то пару метров по полу кувыркался. А девку в решетку впечатало. Будь она чуть толще, аккурат на нижние шипы нанизало бы.
Это что ж за игрушка у нее такая? Если все малолетки с такими ходят, то у баб наверняка ДСО?7 имеется. Дамский Сумочный Огнемет, типа. Один выстрел и семь хорошо прожаренных болванов в наличии. Теперь понятно, чем Тощая стражника приласкала. Хорошо, я раньше этого не знал, а то впал бы в ступор, и меня тепленького грохнули бы. А вместо мраморного памятника — зарубка на прикладе. Или на чем там девка счет убиенным ведет?
А здорово ее припечатало, конкретно: ни стонет, ни шевелится, но не похоже, чтоб ее насмерть поломало. Надо бы посмотреть. Хотя, на кой оно мне надо? Но это я умом понимаю, а тело само отлепилось от пола и направилось к потерпевшей. Тупой у меня организм. Спешит на помощь даже там, где его не просят. Профессиональной деформацией это называется. Врач — он и в аду врач. В каждом видит пациента, каждому хочет помочь. А то, что этот пациент чуть не грохнул доброго дядю доктора, так это ерунда.
Профессиональной деформацией это называется. Врач — он и в аду врач. В каждом видит пациента, каждому хочет помочь. А то, что этот пациент чуть не грохнул доброго дядю доктора, так это ерунда. Может, у пациента тяжелое детство было или тоже профессиональная деформация началась: он в каждом встречном мишень видит. И такое бывает.
Так перебирая мысли, как любимые можжевеловые четки, я до решетки и добрался. Вплотную подойти не смог — шипы на ней метровые, но до девки дотянулся, вытащил. А на просторе и осмотром заняться можно. Тем более что пациент ведет себя спокойно, не мешает и не отвлекает.
А Тощей здорово повезло: ушибами отделалась и одним ожогом, на запястье. Легкое покраснение под цепочкой, до завтра само пройдет. Но цепочку надо снять, чтоб не травмировала поврежденное место. А то на ней такой брелок висит — с мой кулак величиной. В натуре. И тяжелый, зараза. Больше кило тянет. Чего?то не замечал его раньше. Прятала девка, что ли? Да ведь такую дуру и захочешь — не спрячешь. Опаньки! Это ж та шипастая штука, из которой в меня целились. Только вся покрученная и оплавленная. Любопытно. Чего нужно делать, чтоб так оружие изуродовать? Будто патрон в стволе разорвался. Повезло девке, крупно повезло. Могла ведь и без руки остаться. Или без глаз. Бабахни эта дура ближе и все, привет семье. И мне повезло. Заряд?то был не слабый. Зацепи он меня хоть краем, и звоном в ушах не отделался бы. А так позвенит день?два и перестанет. К тому времени и у Тощей голова переболит. Ни сотрясения, ни трещин, так, легкий ушиб. У малолеток они быстро заживают. Как говорила Ася Петровна, до свадьбы. Если девка проживет так долго. С ее характером, это непросто.
Когда меня тихо стукнули по макушке, я решил, что это Ларка дурью мается. Любит она меня так будить. Не знаю, что я больше ненавижу: когтем по темечку или звон будильника. Наверно, все?таки первое.
По башке снова тюкнули. Вот ведь настырная баба. Видит же, что с пациенткой занят, все равно достает. А я ведь не экстрасенс какой, мне настроиться надо. Чтоб без УЗИ и томографа внутрь больного заглянуть — такое у меня не каждый день получается. И не каждую неделю. А эта стерва давит в макушку так, что шея уже не выдерживает. Обернулся, сказать все, что о ней думаю, и пришлось это все говорить самому себе. Это каким же болваном надо быть, чтобы забыть о верхней решетке! Вроде, не ширялся ничем, а глюки начались. Ларка где?то там, наслаждается жизнью, а я здесь, под прессом, занимаюсь лечением. Вот кретин! Тут не лечением надо заниматься, а драпать. Как можно быстрее и дальше. Вот только куда?
Шипы из решетки везде торчат. Густо. Не просочишься между ними. И правильные такие шипы, трехгранные, эти хорошо в тело входят. И если очень повезет, смерть будет быстрой. Но это, если очень. Обычно, со мной такой номер не проходит. В смысле везения. А вот у Тощей может получиться. В сознание она пока не пришла и в ближайшее время вряд ли придет. Вот уж кто из нас самый везучий. А мне чего делать? Стукнуть себя по кумполу и составить ей компанию? Чего?то не хочется. А вот добраться до моей решетки — это пожалуйста. Не то что?то там с шипами. Гнутые они, кажется, и оплавленные местами. А между ними круглая дыра. Дырища! Метра два в диаметре будет.