— Есть идеи?
— Почему бы нам не начать с исключения вариантов? — говорит Финник. — Улица — не вариант.
— Крыши домов так же хороши, как и улица, — говорит Лиг 1.
— Улица — не вариант.
— Крыши домов так же хороши, как и улица, — говорит Лиг 1.
— У нас, возможно, все еще есть шанс уйти, вернуться туда, откуда пришли, — говорит Гомес. — Но это означало бы, что мы провалили свою миссию.
Угрызения совести мучают меня с тех пор, как я придумала вышеупомянутое задание.
— Эта миссия никогда не предназначалась для всех из нас. Вам просто не посчастливилось оказаться рядом со мной.
— Ну, это спорный вопрос. Мы ведь сейчас с тобой, — говорит Джексон. — Итак, мы не можем оставаться на месте. Не можем двигаться вверх. Не можем идти в сторону. Я думаю, это означает только один выход.
— Подземелье, — говорит Гейл.
Подземелье. Которое я ненавижу. Как мины, туннели и Тринадцатый. Подземелье, где я боюсь смерти, что глупо, ведь даже если я умру на поверхности земли, меня все равно похоронят под землей.
Голо может показывать подземные ловушки так же хорошо, как и наземные. Когда мы перемещаемся в метро, я вижу, что чистые, надежные линии уличного плана переплетаются с кривыми беспорядочными туннелями. Но ловушки становятся не такими многочисленными.
Двумя квартирами дальше вертикальная труба соединяет наш дом с туннелями. Чтобы добраться до квартиры с трубой, мы должны будем протиснуться в ремонтную шахту, проходящую через все здание. Мы можем войти в шахту через заднюю стенку гардеробной на верхнем этаже.
— Ладно. Давайте постараемся, чтобы все выглядело так, будто нас здесь никогда не было, — говорю я. Мы стираем все следы своего пребывания. Выбрасываем пустые банки в мусоропровод, рассовывая по карманам полные, взбиваем диванные подушки, испачканные кровью, вытираем следы геля с плитки. На входной двери замок неисправен, но мы задвигаем засов, что хотя бы не даст двери легко открыться.
Наконец, осталось только уговорить Пита. Он садится на голубой диван, отказываясь сдвинуться с места.
— Я не иду. Я либо раскрою ваше местоположение, либо причиню кому-то вред.
— Люди Сноу найдут тебя, — говорит Финик.
— Тогда оставьте мне таблетку, и я приму ее, если понадобится, — говорит Пит.
— Это не выход. Идем с нами, — говорит Джексон.
— Или что? Застрелите меня? — спрашивает Пит.
— Мы вырубим тебя и потащим, — говорит Гомес. — Что замедлит нас и подвергнет опасности.
— Перестаньте быть благородными! Мне плевать, если я умру! — он поворачивается ко мне, умоляя. — Китнисс, пожалуйста. Неужели ты не видишь, я хочу покончить с этим?
Проблема в том, что я вижу. Почему я не могу просто отпустить его? Подсунуть ему таблетку, нажать спусковой крючок? Потому, что я слишком беспокоюсь о Пите или потому, что не могу дать выиграть Сноу? Я превратила его в частичку своих собственных Игр? Это низко, но я не уверена, что это ниже моего достоинства. Если все это правда, то было бы гуманнее убить Пита прямо здесь и сейчас. Но, к счастью, или к сожалению, мной руководит не гуманизм.
— Мы тратим время. Пойдешь по своей воле или нам отключить тебя?
Пит закрывает лицо руками на несколько минут, а потом поднимается, чтобы присоединиться к нам.
— Освободим ему руки? — спрашивает Лиг 1.
— Нет! — Пит рычит на нее, подтягивая наручники ближе к телу.
— Нет, — вторю я. — Но я хочу ключ. — Джексон без слов передает его.
Я кладу его в карман своих штанов, где он ударяется о жемчужину.
Когда Гомес взламывает маленькую металлическую дверь, ведущую в ремонтную шахту, мы сталкиваемся с другой проблемой. В панцире по такому узкому коридору не пройти никак. Кастор и Полидевк снимают свое обмундирование и отсоединяют аварийные запасные камеры. Каждая величиной с обувную коробку и, вероятно, работает так же хорошо. Мессалла не придумывает ничего лучше, чем спрятать громоздкие панцири в гардеробной. Такой заметный след расстраивает меня, но что нам еще остается?
Даже при том, что мы идем друг за другом, держа рюкзаки и принадлежности при себе, в проходе тесно. Мы отклоняемся от нашего пути после первой квартиры и врываемся во вторую. В этой квартире в одной из спален вместо ванной есть дверь, обозначенная как «Коммунальные услуги». За ней находится комната с выходом к трубе.
Мессалла хмурится при виде большой круглой крышки, на мгновение возвращаясь в собственный вычурный мир.
— Вот почему никто не хочет жить в центральном отсеке. Рабочие приходят и уходят, когда им заблагорассудится, и нет второй ванны. Но арендная плата значительно ниже. — Затем он замечает озадаченное выражение лица Финика и добавляет: — Не обращайте внимания.
Открыть крышку на трубе просто. Широкая лестница с резиновым ободом на ступеньках помогает спускаться в недра города быстро и легко. Мы собираемся у подножья лестницы в ожидании, пока наши глаза привыкнут к тусклым полоскам света, вдыхая смесь химикатов, плесени и канализации.
Бледный и вспотевший Полидевк вытягивается и опирается на руку Кастора, будто он может споткнуться, если не будет за кого-нибудь держаться.
— Мой брат работал здесь после того, как стал Безгласым, — говорит Кастор. Конечно. Кого еще они заставили бы ремонтировать эти сырые зловонные коридоры, полные ловушек?