Теперь нам показывают прямой эфир. Репортер стоит на крыше рядом с миротворцами. Позади нее горят квартиры. Пожарники пытаются справиться с пламенем при помощи шлангов.
Позади нее горят квартиры. Пожарники пытаются справиться с пламенем при помощи шлангов. Нас объявляют мертвыми.
— В конце концов, хоть в чем-то повезло, — произносит Гомес.
Думаю, он прав. Конечно, так лучше, чем если Капитолий будет нас преследовать. Но я представляю себе, каково это будет смотреть в Тринадцатом. Там, где моя мама, Прим, Хейзел и дети, Энни, Хеймитч и все остальные жители Тринадцатого будут думать, будто только что увидели нашу смерть.
— Мой отец. Он только потерял мою сестру и теперь… — произносит Лиг 1.
Мы смотрим, как они проигрывают этот фрагмент снова и снова. Упиваясь своей победой, в особенности надо мной. Вдруг он прерывается, чтобы показать кадры, как Сойка-пересмешница поднимает восстание — думаю, эта часть у них уже была заготовлена, так как все выглядит чересчур идеально — а затем снова включается прямой эфир, где парочка репортеров может обсудить заслуженный мной такой жестокий конец. Потом они обещают, что Сноу сделает официальное заявление. Экран снова гаснет.
Повстанцы не сделали ни одной попытки прервать передачу, что наводит на мысль — они поверили в это. Если это действительно так, то теперь мы действительно сами по себе.
— Итак, теперь, когда мы мертвы, каким будет наш следующий шаг? — спрашивает Гейл.
— Разве не ясно? — Никто не заметил, как Пит пришел в себя. Я не знаю, как долго он смотрел все это, но, судя по несчастному выражению его лица, он видел достаточно, чтобы понять, что произошло на улице. Как он обезумел и попытался снести мне голову, столкнув Митчелла в ловушку. Он сел болезненным рывком и обратился к Гейлу.
— Наш следующий шаг… убить меня.
Глава двадцать первая
Меньше чем за час, Пит уже второй раз просит нас о смерти.
— Не глупи, — говорит Джексон.
— Я только что убил члена нашей команды! — кричит Пит.
— Ты лишь оттолкнул его. Ты не мог знать, что он зацепит спусковой механизм именно в том месте, — пытается успокоить его Финник.
— Какая разница? Он мертв, не так ли? — по лицу Пита начинают струиться слезы. — Я не знал. Я никогда не видел себя таким. Китнисс права. Я чудовище. Переродок. Сноу превратил меня в оружие!
— В этом нет твоей вины, Пит, — говорит Финник.
— Вы не можете взять меня с собой. Вполне, вероятно, я убью кого-нибудь еще, это лишь вопрос времени. — Пит смотрит на наши сомневающиеся лица. — Может, вы думаете, что будет милосерднее просто бросить меня где-нибудь. Позволить мне рискнуть. Но это все равно, что передать меня в лапы Капитолию. Думаете, сделаете мне услугу, вернув к Сноу?
Пит. Снова в руках у Сноу. Подвергаемый пыткам и мучениям, пока в нем не останется ни капли его прежнего «я».
Почему-то в голове всплывает последняя строфа из «Виселицы». Та, где мужчина предпочел бы, чтобы его возлюбленная умерла, чем встретилась со злом, которое ожидает ее в мире.
А ты придешь к тому дереву у реки,
Наденешь ожерелье из пеньки
Рядышком со мной?
Странные вещи случаются порой
И будет не так странно
Если в полночь у виселицы мы встретимся с тобой.
— Я убью тебя, прежде чем это случится, — говорит Гейл. — Обещаю.
Пит колеблется, будто обдумывая надежность этого предложения, а потом качает головой.
— Не пойдет.
Что, если тебя не окажется рядом в нужный момент? Я хочу такую же ядовитую таблетку, как у вас.
Морник. Одна таблетка осталась в лагере, в специальной прорези на рукаве моего костюма Сойки-пересмешницы. Но есть еще одна в нагрудном кармане униформы. Интересно то, что они не дали такую же Питу. Может, Койн подумала, что он сможет принять ее до того, как у него появиться возможность убить меня. Непонятно, собирается ли Пит покончить с собой сейчас, чтобы избавить нас от необходимости убивать его, или только если Капитолий снова арестует его. В его состоянии, думаю, это случилось бы скорее раньше, чем позже. И, несомненно, упростило бы всё для остальных. Не нужно было бы стрелять в него. Решилась бы проблема с его одержимостью убийством.
Не знаю, может, все дело в ловушках или страхе или смерти Боггса, но я ощущаю себя на арене. Будто я никогда и не уходила оттуда. Снова я сражаюсь не только ради собственного выживания, но и ради Пита. Как бы ликовал, как бы наслаждался Сноу, если бы мне пришлось убить его! Если бы смерть Пита была на моей совести до конца моей жизни, сколько бы мне не оставалось.
— Дело не в тебе, — говорю я. — Мы на задании. И ты нужен для него. — Я смотрю на остальных в группе. — Как думаете, мы сможем найти здесь что-нибудь поесть?
Кроме аптечки и камер, у нас есть только униформа и оружие.
Половина из нас остается, чтобы охранять Пита и следить за трансляциями Сноу, пока другие ищут еду. Мессалла оказывается самым полезным, так как он жил в точно таком же соседнем здании и знает, где люди стали бы прятать еду. Знает, что есть хранилище, скрытое за зеркальной панелью в спальне, и как легко снять вентиляционную решетку в коридоре. Так что, хоть буфет на кухне и пуст, мы находим тридцать банок консервов и несколько коробок печенья.