У него был едва уловимый выговор кокни. Слейтер хлопнул себя по лбу.
— Боже праведный! Не перестаю удивляться тупости английского рабочего класса. Что еще должны сделать эти кровожадные, ненасытные, хищные… бестии, чтобы вас, наконец, проняло? Скажи на милость, чего вы ждете? Отмены промышленного законодательства? Поголовного увольнения всех профсоюзных активистов? Введения смертной казни для тех, кто, получая пособие по безработице, подхалтуривает мытьем окон? Нет, ты мне ответь!
— Кончай пороть чушь, — пожал плечами Эд, — она ни в чем не виновата, это все экономический спад, понимаешь? Идиоты лейбористы и сами ничего не смогли бы поделать, им дай волю — они все национализируют, и дело с концом.
— Эдвард, — вздохнул Слейтер, — чувствую, быть тебе редактором «Экономиста».
— Можешь сколько угодно язвить, — ответил Эд, не отрываясь от чтения или, во всяком случае, от книги, — но большинство людей смотрят на вещи иначе.
— Ну разумеется! — Слейтер даже присвистнул. — Вот в конце Чансери-Лейн есть сточная труба; она, наверное, и виновата во всех наших бедах.
Эд был озадачен. Он обернулся к Слейтеру:
— О чем это ты?
— Ах, мать честная, — выдохнул Слейтер и театрально растянулся на траве, не выпуская из рук стакана с шампанским. — Конец игры.
До всеобщих выборов оставалось несколько дней. Слейтер не мог свыкнуться с мыслью, что многие собирались вновь голосовать за консерваторов. Грэм, в свою очередь, не видел в этом ничего плохого, но держал свое мнение при себе, чтобы Слейтер совсем уж не взъярился. Кое в чем Грэм был согласен с Эдом — он тоже не видел силы, которая могла бы нормализовать экономическое положение в стране. Конечно, тори слишком много тратят на оборону, особенно на ядерные вооружения; наверное, разумнее было бы больше средств вкладывать в здравоохранение; но к миссис Тэтчер он относился с некоторым пиететом, да к тому же она одержала знаменитую победу на Фолклендских островах. Он понимал, что все это ерунда, но когда вооруженные силы вошли в Порт-Стенли, он испытал невольный прилив гордости. Эд не стеснялся высказывать свое мнение при Слейтере; Грэм для себя не решил, достойно ли это восхищения или сожаления. Ему даже стало обидно, когда он понял, что Эду ровным счетом все равно, что о нем подумают. Эд встал:
— Возьму-ка я лодку напрокат. Хотите покататься?
Он взглянул на Слейтера, потом на Грэма, потом на Сэру, которая отрицательно покачала головой. Слейтер даже не изменил позы, когда Грэм вопросительно на него посмотрел.
— Там очередь большая, — отозвался Слейтер. Они уже обсуждали этот вопрос.
— Не постоишь в очереди — не получишь лодку, — пожал плечами Эд и засунул книжку в задний карман.
Слейтер молчал, уставившись в небо.
— Ну, так и быть, я один постою, — предложил Эд, — а вы подтягивайтесь, когда очередь подойдет.
— Иногда, — сказал Слейтер, обращаясь к небу, — мне хочется, чтобы все войны закончились единым махом. Десять мегатонн на Вестминстер — мы и почувствовать ничего не успеем… просто испаримся вместе с травой, землей, водой, глиной, песком…
— Ну ты и пессимист, — сказал Эд, — прямо как эти… из Кампании за ядерное разоружение. — Он упер руки в бока, глядя на Слейтера сверху вниз.
Слейтер все так же смотрел на небо. Через некоторое время он сказал:
— Надеюсь, ты избавишь меня от рассказов о классных парнях, которые служили с тобой в армии.
— Ну и черт с тобой. — Эдвард отвернулся и, покачивая головой, побрел к лодочной стоянке на Серпентине, ворча на ходу: — Если не соображаешь, что нужно» укреплять оборону…
Слейтер еще немного полежал, а потом резко поднялся, расплескав шампанское. Эд успел уйти метров на десять. Слейтер закричал ему вслед:
— А бомба упадет — и ты спечешься. Надеюсь только, успеешь вспомнить, как держался за своих долбаных вояк!
Эд словно бы не слышал этих слов, зато их услышали отдыхающие — и сидящие в шезлонгах, и лежащие прямо на газоне. Все стали оборачиваться на Слейтера.
— Ш-ш-ш, — нехотя сделала ему знак Сэра. — Что толку на него кричать?
— Одно слово — идиот, — сказал Слейтер и опять повалился на траву.
— Каждый имеет право на собственные убеждения, — возразил Грэм.
— Хоть ты-то не городи ерунды, Грэм, — огрызнулся Слейтер. — Он каждое утро по пути на работу читает в автобусе «Сан».
— Каждый имеет право на собственные убеждения, — возразил Грэм.
— Хоть ты-то не городи ерунды, Грэм, — огрызнулся Слейтер. — Он каждое утро по пути на работу читает в автобусе «Сан».
— Ну и что? — удивился Грэм.
— Уверяю тебя, милый мой, — процедил Слейтер сквозь зубы, — если он ежедневно в течение получаса загружает башку дерьмом, то и от его убеждений будет вонять за милю, верно?
— И все же он имеет право на собственное мнение, — не сдавался Грэм; ему было неловко от холодного, пристального взгляда Сэры.
Он сорвал несколько травинок и стал крутить их в пальцах. Слейтер вздохнул:
— Если бы у него было собственное мнение, я бы с тобой согласился, Грэм, но вопрос ставится иначе: имеют ли газетчики с Флит-стрит монополию на мнение Эдварда? Нет? — опершись на локоть, он сверлил Грэма взглядом.
Грэм скривился и пожал плечами.