Нет, думал Силвест. Капитан может отправляться ко всем чертям. С какой стати он должен жертвовать своей человеческой сущностью, чтобы спасти кого-то, кому следовало помереть уже давным-давно? Сейчас большим преступлением, чем дать Капитану страдать, было стремление его команды заставить Силвеста облегчить эти страдания такой ценой.
Кэлвин, конечно, видел все это в другом свете… не столько испытание, сколько возможность…
— Конечно, я был первым, — сказал он. — Давно, когда я еще был материален.
— Первым в чем?
— Первым, кто обнаружил его. Но уже тогда он был в значительной степени химерийцем. Некоторые технологии, примененные для того, чтобы он не рассыпался, датируются временем до эпохи Просвещения. И одному Богу известно, как стара была плоть Капитана, — он погладил бороду и усы, как будто вспоминая весь ужас этой комбинации. — Все это было, разумеется, еще до Восьмидесяти. Но я уже тогда был известен как смелый экспериментатор, работающий на рубежах самых радикальных позиций химерийской науки. Меня не устраивала мысль просто об обновлении той технологии, которая была создана до Просвещения. Мне хотелось пойти дальше того, чего им удалось достигнуть. Я хотел обогнать их, пусть нюхают пыль из-под моих колес. Я хотел двинуть науку так далеко вперед, чтобы дряхлая оболочка Капитана расползлась на нитки, а я бы потом соткал ее наново.
— Ладно, хватит о тебе, Кэл, — сказал Силвест. — Мы ведь обсуждаем положение Бреннигена, помнишь?
— Надо же было обрисовать всю сцену в целом, мой дорогой, — подмигнул Кэлвин.
— Мы ведь обсуждаем положение Бреннигена, помнишь?
— Надо же было обрисовать всю сцену в целом, мой дорогой, — подмигнул Кэлвин. — Так или иначе, Бренниген был уже в большой степени химерийцем, а я — тем, кто был готов применить к нему экстремальные меры. Когда он заболел, его друзьям не оставалось ничего, как купить мои услуги. Конечно, все провели под большим секретом, дело было подсудное даже для меня. Меня все меньше интересовала проблема физиологических модификаций, зато рос интерес к нейронным трансформациям — до одержимости, если тебе угодно. В частности, мне хотелось найти способ наложения нейронной деятельности прямо на… — Кэлвин смолк, прикусив нижнюю губу.
— Бренниген использовал его, — продолжал Силвест, — а в обмен помог Кэлу установить связи с некоторыми богачами из Чазм-Сити. Это были потенциальные клиенты для программы Восьмидесяти. И если бы Кэл как следует вылечил Капитана, то на этом вся история Бреннигена благополучно и закончилась бы. Однако Кэл схалтурил и ограничился минимумом того, что мог сделать. Так, чтобы, так сказать, отделаться от соратников Бреннигена. Если бы он сделал все, как надо, у нас не было бы сегодняшних неприятностей.
— Он хочет сказать, — перебил Кэлвин, — что результат моих ремонтных работ нельзя рассматривать как вечный. Было неизбежно, учитывая особенности химерийской науки, что другие аспекты физиологии в свое время потребуют снова нашего внимания. А тогда — ввиду сложности работы, которую я проделал, — не оставалось буквально ни одного человека, к которому он мог бы обратиться.
— Вот тогда-то они и вернулись, — сказала Паскаль.
— На этот раз он командовал кораблем, на который мы собирались сесть, — Силвест посмотрел на «запись». — Кэл уже умер. История с «Восьмьюдесятью» вызвала к нам всеобщую ненависть. Все, что от Кэла осталось, — запись на бета-уровне. Не стоит говорить, что Саджаки — он уже в это время появился на корабле — находился в крайне дурном расположении духа. Именно он и отыскал выход.
— Выход?
— Как заставить Кэлвина работать на Капитана. Они обнаружили, что могут сделать это через меня. Запись на бета-уровне хранила знания о химерийской хирургии. Я же был мясом, необходимым для того, чтобы двигаться и выполнять работу. Ультра называли этот процесс «каналированием».
— Но тогда этим человеком мог бы быть и не ты, а кто-то другой? — спросила Паскаль. — Если у них была бета-запись Капа, то разве не мог один из них действовать, как — если использовать твое дивное определение — как мясо?
— Нет, хотя они наверняка предпочли бы твой вариант — это сделало бы их независимыми от меня. Дело в том, что каналирование срабатывает только тогда, когда между бета-записью и человеком, с которым она контактирует, существует большое сходство, родство. Ну, как перчатка и рука, на которую она натягивается. Со мной и Кэлвином получалось, так как он — мой отец. Много точек генетического сходства. Если бы произвести «вскрытие» наших генов, их было бы трудно различить.
— А теперь?
— Они опять вернулись.
— Но теперь уже потому, что нахалтурил он сам, — сказал Кэлвин, прикрывая свою ремарку тонкой улыбкой самодовольства.
— Вини себя, поскольку ты сидел в водительском кресле, а я делал только то, что ты приказывал, — вызверился Силвест. — Если по правде, так большую часть времени я вообще был без сознания. Хотя все равно ненавижу каждую минуту того проклятого времени.
— И теперь они снова собираются заставить тебя? — вскричала Паскаль.
— И из-за этого произошло то, что произошло? Атака на поселок? Только чтобы заставить тебя помочь их Капитану?
Силвест кивнул.