— Ты ощущаешь, что она тут не к месту?
— Да. Она изображает амарантянина, но больше таких скульптур я тут не видел.
— Может быть, это божество?
— Вполне возможно. Но я не понимаю, зачем ему придали крылья.
— А! И в этом вся проблема?
— А ты приглядись внимательнее к Городу сама, если не доверяешь мне.
— Лучше ты проведи меня туда, Дэн.
Направление их взглядов изменилось. Они по крутой дуге отошли от шпиля и спустились вниз.
Вольева внимательно следила за тем воздействием, которое окажут на Хоури голоса. Она была уверена, что где-то в броне самоуверенности этой женщины найдется брешь сомнения и страха. Например, мысль, что призраки действительно существуют, что Вольева и в самом деле нашла способ проникнуть в их фантомную эманацию.
Звуки, издаваемые призраками, состояли преимущественно из стонов — глухих и нутряных, а также продолжительных воплей и завываний, таких низких, что они ощущались скорее кожей, чем слухом. Иногда они были похожи на свист ветра, проходящего через тысячи миль пещер. Было ясно, что это не природный феномен, не шелест потока элементарных частиц, обтекающих корпус корабля, что это даже не флюктуация процессов, происходящих в машинах. Нет, в завываниях призраков слышались голоса ночи, вопли ужаса, вой осужденных, и хотя ни единого слова разобрать было нельзя, но в них угадывалась структура человеческой речи.
— Что ты думаешь об этом?
— Но ведь это и в самом деле голоса, правда? Человеческие голоса. Только они звучат так устало, так изношенно, так печально… — Хоури внимательно вслушивалась. — Несколько раз мне показалось, что я разбираю отдельные слова.
— И, конечно, ты поняла, кто они такие? — Вольева приглушила звуки так, что они превратились в бесконечный стон хора мучеников. — Это члены команд, такие же, как ты или я. Они служат на других кораблях и говорят друг с другом через необозримые пространства пустоты.
— Тогда почему… — Хоури заколебалась. — А, погоди… Я поняла… Они летят быстрее, чем мы, да? Гораздо быстрее. Их голоса звучат медленнее, потому что они в буквальном смысле медлительнее… часы на кораблях, летящих со скоростью, близкой к световой, идут медленно…
Вольева кивнула. Она была слегка разочарована тем, как быстро Хоури во всем разобралась.
— Растяжение времени. Конечно, некоторые из этих кораблей идут нам навстречу, и тогда доплеровское смещение слегка снижает эффект растяжения, хотя последний, как правило, все же остается сильнее, — она пожала плечами, видя, что Хоури еще не вполне разобралась в тонкостях принципов релятивистских связей.
— В нормальных условиях «Бесконечность» все это подвергает обработке, удаляет искажения, вызванные эффектом Доплера и растяжением времени, и переводит в речь, которая понятна.
— Покажи ее мне.
— Нет, — ответила та. — Не стоит. Конечный продукт почти весь одинаков: банальности, техническая информация, хвастливая риторика.
И это еще наиболее интересная часть спектра. А на том конце, что просто наводит тоску — параноидальные сплетни или идиотские происшествия, которые не дают людям покоя по ночам. Очень много разговоров между двумя кораблями, случайно встретившимися в космосе. Они обмениваются добрыми пожеланиями. Тоже ничего интересного. Во время полетов со скоростью, близкой к световой, корабли встречаются не реже раза в несколько месяцев. Примерно половина посланий написана заранее, так как команда обычно лежит в глубоком сне.
— Иными словами, все — обычная болтовня.
— Именно так. Мы забираем ее туда, куда направляемся.
Вольева лениво откинулась в своем кресле. Она отдала распоряжение звуковой системе продолжать откачивать из космоса эти печальные стоны на еще более высокой тональности. Этот сигнал, говоривший о человеческом присутствии, который должен был заставить звезды казаться чуть менее далекими и холодными, оказывается, имеет совершенно обратный эффект. Так и рассказы о призраках, которыми обмениваются возле ночного костра, лишь сгущают мрак, царящий за пределами освещенного круга. На какое-то мгновение — она его ощутила, не важно, что там Хоури подумала, — ей показалось, что вера, будто забортные пространства космоса заселены призраками, вполне имеет право на существование.
— Заметила что-нибудь? — спросил Силвест.
Стена состояла из гранитных блоков, вытесанных в форме шевронов. В пяти местах она прерывалась воротами и домиками для стражи. Над воротами — изваяния голов амарантян, но не в реалистическом стиле, а в том, что сходен с искусством Юкатана. Фреска, тянущаяся вдоль всей наружной поверхности стены, изготовлена из керамических плиток и изображает амарантян, выполняющих различные общественные обязанности.
Паскаль помолчала, прежде чем ответить. Ее взгляд надолго останавливался на различных фигурах, изображенных на фреске.
Вот они несут какие-то сельскохозяйственные орудия, которые мало чем отличаются от известных из истории развития земледелия у людей. Вот они тащат пики, луки, что-то вроде мушкетов, но позы амарантян вовсе не похожи на позы сражающихся — они формализованы и неподвижны, будто извлечены из глубин египетского искусства. Были там и амарантянские хирурги, и каменотесы, и астрономы — оказывается, были у них и зеркальные, и линзовые телескопы, что подтвердили и позднейшие раскопки — и картографы, и стекольщики, и изобретатели воздушных змеев, и художники. Под каждой символической фигурой тянулась цепочка иероглифов, выполненных золотом и синим кобальтом, которые обозначали ряд профессий, связанных с главной специализацией данной фигурки.