Девушка с легкой иронией посмотрела на него и озорно тряхнула челкой:
— Стоит ли? Я довольно суровый тренер.
Младший коммандер самолюбиво сжал губы.
— Я думаю, мы выдержим, леди. — Смущенно улыбнувшись, он добавил: — Во всяком случае, надеюсь.
Ольга на миг приняла задумчивый вид, затем покосилась на Эсмиэль. Та молча смотрела на нее. То, что творилось в спортзале, показалось ей неким масштабным спектаклем, затеянным Ольгой с определенной целью. Вот только эту цель она пока не представляла. И потому следовала старой армейской мудрости: не контролируешь партнера — значит, поддерживай его. А там разберемся.
— Ну что ж, это можно. Только отберите человек пять-шесть наиболее подготовленных. А с теми, кто тоже кое-что умеет, но послабее, может поработать леди Эсмиэль. Если, — тут Ольга усмехнулась, — вы ее уговорите.
У Эсмиэль екнуло под ложечкой. Она — тренер-рукопашник?! Да что за чушь! Ей самой еще учиться и учиться! Но внешне она ничем себя не выдала.
Когда они появились в каюте, Олег уже закончил с терминалом и стоял перед широким панорамным окном, выходившим прямо в док, в котором находился рейдер. Когда они вошли в каюту, он повернулся, посмотрел на них и улыбнулся.
— Ну как, удалось произвести впечатление?
— Еще какое, — хмыкнула Ольга, падая в кресло, в котором Эсмиэль увидела ее утром, после чего повернула голову и окинула Эсмиэль оценивающим взглядом. — А ты ничего, отлично держалась.
— Рада стараться, мэм, — отозвалась Эсмиэль с таким скромным видом, что Ольга сначала вытаращила глаза, а затем расхохоталась…
— Не будет ли любезен многоуважаемый тренер разъяснить мне, бестолковой, — подчеркнуто уничижительно начала Эсмиэль, когда смех в каюте утих, — для чего мы все это вытворяли?
Ольга довольно тряхнула головой.
— Заметь, — она повернулась к Олегу, — до сего момента ни единого вопроса. Только поддержка. Умница!
Олег сделал шаг от окна и молча обнял жену, отчего Эсмиэль, которая еще за мгновение до этого была жутко сердита на обоих, почувствовала, что все ее раздражение развеивается как дым. И хотя это, по идее, был еще один вполне себе достойный повод для раздражения (ну как можно быть такой податливой?!) руки Олега не оставили этому раздражению ни малейшего шанса.
— Мы связаны с этими людьми, девочка моя, — тихо произнес Олег, — и потому, когда наступит кризис, они должны быть морально готовы к тому, чтобы действовать заодно с нами.
А не против нас. Иначе нам придется их убить.
— Кризис? — Эсмиэль резко развернулась и с тревогой посмотрела на Олега.
— Хотя ты и считаешь виноватым во всем императора Эонея, я думаю, он не имеет к этому никакого отношения. Скорее всего, это личная инициатива адмирала Эканиора.
— Почему?
— Потому, что если бы это было не так, мы бы уже, так или иначе, получили привет от Старого Лиса.
Эсмиэль на несколько мгновений задумалась, а затем сердито тряхнула волосами:
— Какая же я дура! Мне все время кажется, что весь мир крутится вокруг моей персоны и все неприятности — это чья-то злая воля, направленная именно на меня.
Брат и сестра переглянулись, в их глазах ясно читалось удивление, затем Ольга покачала головой:
— Да, леди, вы меня удивляете.
— И чем же? — сердито огрызнулась Эсмиэль.
— Как быстро вы это не только поняли, но и сформулировали. Могу дать руку на отсечение, девять из десяти других людей, которые сейчас находятся на борту этого дока, ни за что этого не поймут. Хотя мыслят именно так. Да что там девять из десяти — девяносто девять из ста, а то и больше.
— Не надо меня утешать. Вы-то вот все сразу поняли.
— После первого Проникновения начинаешь понимать очень многое, — задумчиво произнес Олег. А Ольга не менее задумчиво добавила:
— Когда-то один тоже много чего понимающий человек сказал мне: «Чтобы победить канскебронов, надо СТАТЬ канскебронами», и после первого Проникновения я начала понемногу понимать, что он имел в виду.
— И-и что? — тихо спросила Эсмиэль, чувствуя, как у нее холодеют кончики пальцев.
— Когда ты проваливаешься в боевой транс, то действительно становишься во многом похожим на канскеброна. Нет, не на какого-то конкретного Возвышенного, такта или там контролера, а на этакую идеально-описательную модель, — негромко заговорил Олег. — Предельно функциональную и четко следующую жестко детерминированному курсу. Все — мышцы, кровь, связки, мозг — работает одним-единственным идеально выверенным образом. Ты делаешь не то, что хочешь, а то, чего требует Рисунок, что как бы предопределено. Все остальное напрочь отсечено и воспринимается только с точки зрения «вредно — полезно». Ты можешь потерпеть неудачу, но только в том единственном случае, если в какой-то момент, несмотря на весь твой буквально взорвавшийся метаболизм, тебе не хватит физических возможностей. В любом другом случае тебе гарантирован успех. Но цена его становится понятной только после того, как ты выйдешь из боевого транса… — Он замолчал. В каюте повисла тяжелая тишина. Олег и Ольга, похоже, заново переживали что-то очень схожее, что пробудили в них слова Олега, а Эсмиэль, зажмурив глаза, пыталась отогнать от себя видение той жути, которая захлестывает Олега и его сестру в тот момент, когда они проваливаются в этот проклятый всеми святыми стихиями боевой транс. И еще она изо всех сил, до ломоты в висках, до хруста в зубах, до располосованных впившимися ногтями ладоней, пыталась навсегда изгнать, забыть, вырвать из памяти те слова, которые она произнесла там, в стерильных, пустых коридорах искусственной планеты Малая Гронта.