Итак, каждый из нас половинка человека, рассеченного на две
камбалоподобные части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему
половину. Мужчины, представляющие собой одну из частей того двуполого прежде
существа, которое называлось андрогином, охочи до женщин, и блудодеи в
большинстве своем принадлежат именно к этой породе, а женщины такого
происхождения падки до мужчин и распутны. Женщины же, представляющие собой
половинку прежней женщины, к мужчинам не очень расположены, их больше
привлекают женщины, и лесбиянки принадлежат именно к этой породе. Зато
мужчин, представляющих собой половинку прежнего мужчины, влечет ко всему
мужскому: уже в детстве, будучи дольками существа мужского пола, они любят
мужчин, и им нравится лежать и обниматься с мужчинами. Это самые лучшие из
мальчиков и из юношей, ибо они от природы самые мужественные. Некоторые,
правда, называют их бесстыдными, но это заблуждение: ведут они себя так не
по своему бесстыдству, а по своей смелости, мужественности и храбрости, из
пристрастия к собственному подобию. Тому есть убедительное доказательство: в
зрелые годы только такие мужчины обращаются к государственной деятельности.
Возмужав, они любят мальчиков, и у них нет природной склонности к
деторождению и браку; к тому и другому их принуждает обычай, а сами они
вполне довольствовались бы сожительством друг с другом без жен. Питая всегда
пристрастие к родственному, такой человек непременно становится любителем
юношей и другом влюбленных в него.
Питая всегда
пристрастие к родственному, такой человек непременно становится любителем
юношей и другом влюбленных в него.
{13}
Когда кому-либо, будь то любитель юношей или всякий другой, случается
встретить как раз свою половину, обоих охватывает такое удивительное чувство
привязанности, близости и любви, что они поистине не хотят разлучаться даже
на короткое время. И люди, которые проводят вместе всю жизнь, не могут даже
сказать, чего они, собственно хотят друг от друга. Ведь нельзя же
утверждать, что только ради удовлетворения похоти столь ревностно стремятся
они быть вместе. Ясно, что душа каждого хочет чего-то другого; чего именно,
она не может сказать и лишь догадывается о своих желаниях, лишь туманно
намекает на них. И если бы перед ними, когда они лежат вместе, предстал
Гефест со своими орудиями и спросил их: «Чего же, люди, вы хотите один от
другого?» — а потом, видя, что им трудно ответить, спросил их снова: «Может
быть вы хотите как можно дольше быть вместе и не разлучаться друг с другом
ни днем, ни ночью? Если ваше желание именно таково, я готов сплавить вас и
срастить воедино, и тогда из двух человек станет один, и, покуда вы живы, вы
будете жить одной общей жизнью, а когда вы умрете, в Аиде будет один мертвец
вместо двух, ибо умрете вы общей смертью. Подумайте только, этого ли вы
жаждете и будете ли вы довольны, если достигнете этого?» — случись так, мы
уверены, что каждый не только не отказался бы от подобного предложения и не
выразил никакого другого желания, но счел бы, что услыхал именно то, о чем
давно мечтал, одержимый стремлением слиться и сплавиться с возлюбленным в
единое существо. Причина этому так, что такова была изначальная наша природа
и мы составляли нечто целостное.
Таким образом, любовью называется жажда целостности и стремление к ней.
Прежде, повторяю, мы были чем-то единым, а теперь, из-за нашей
несправедливости, мы поселены богом порознь, как аркадцы лакедемонянами.
Существует, значит, опасность, что, если мы не будем почтительны к богам,
нас рассекут еще раз, и тогда мы уподобимся не то выпуклым надгробным
изображениям, которые как бы распилены вдоль носа, не то значкам взаимного
гостеприимства. Поэтому каждый должен учить каждого почтению к богам, чтобы
нас не постигла эта беда и чтобы нашим уделом была целостность, к которой
нас ведет и указывает нам дорогу Эрот. Не следует поступать наперекор Эроту:
поступает наперекор ему лишь тот, кто враждебен богам. Наоборот, помирившись
и подружившись с этим богом, мы встретим и найдем в тех, кого любим, свою
половину, что теперь мало кому удается. Пусть Эриксимах не вышучивает мою
речь, думая, что я мечу в Агафона и Павсания. Может быть, и они принадлежат
к этим немногим и природа у них обоих мужская. Но я имею в виду вообще всех
мужчин и всех женщин и хочу сказать, что наш род достигнет блаженства тогда,
когда мы вполне удовлетворим Эрота и каждый найдет соответствующий себе
предмет любви, чтобы вернуться к своей первоначальной природе.
Но я имею в виду вообще всех
мужчин и всех женщин и хочу сказать, что наш род достигнет блаженства тогда,
когда мы вполне удовлетворим Эрота и каждый найдет соответствующий себе
предмет любви, чтобы вернуться к своей первоначальной природе. Но если это
вообще самое лучшее, значит, из всего, что есть сейчас, наилучшим нужно
признать то, что ближе всего к самому лучшему: встретить предмет любви,
который тебе сродни. И следовательно, если мы хотим прославить бога,
дарующего нам это благо, мы должны славить Эрота: мало того что Эрот и
теперь приносит величайшую пользу, направляя нас к тому, кто близок нам и
сродни, он сулит нам, если только мы будем чтить богов, прекрасное будущее,
ибо сделает нас тогда счастливыми и блаженными, исцелив и вернув нас к нашей
изначальной природе.