Один день

— Иэн.

— Что? Ах да, извини. Извини.

Они разделили сумму счета, как и договорились, а у выхода Иэн потянул дверь на себя резким рывком, сделав вид, будто она ударила его по лбу:

— Садистский юмор для разнообразия…

Небо было затянуто тяжелым пологом черно-фиолетовых туч. В теплом дуновении ветерка слышался железистый запах, предвещающий грозу, и, шагая к северу по площади, Эмма ощутила приятное головокружение и вкус бренди во рту. Она всегда недолюбливала Ковент-Гарден с его перуанскими дудками, жонглерами и показной веселостью, но сегодня ей здесь нравилось. Ей также нравилось и казалось совершенно естественным опираться на руку этого парня, который всегда был так мил и внимателен к ней, пусть даже он и носит пиджак, перекинув через плечо за петельку на воротнике. Она подняла глаза и увидела, что Иэн хмурится.

— В чем дело? — спросила она, сжав его руку.

— Знаешь, мне кажется, я сегодня немного облажался. Перенервничал, перестарался, да еще эти тупые шуточки. Знаешь, почему плохо быть комиком?

— Потому что приходится так по-дурацки одеваться?

— Люди всегда думают, что тебе должно быть весело. Ты вечно должен хохмить…

Отчасти для того, чтобы Иэн сменил тему, она положила руки ему на плечи и, используя его торс в качестве опоры, поднялась на цыпочки и поцеловала его. Губы Иэна были влажными, но теплыми.

— Ежевика и ваниль, — пробормотала она, когда их губы сомкнулись, хотя на самом деле от него пахло пармезаном и спиртным.

Но она была не против. Он рассмеялся, и она отстранилась, прислонила ладони к его щекам и взглянула на него в упор. У него был такой вид, будто он вот-вот заплачет от благодарности, и она была рада, что поцеловала его.

— Эмма Морли, могу сказать только одно, — он взглянул на нее со всей серьезностью, — ты просто отпад.

— Ох уж мне эти льстецы, — ответила она. — Пойдем к тебе? Пока дождь не начался.

* * *

— Угадай, кто? Уже половина одиннадцатого. Где гуляешь, жалкая пьянчужка? Ладно. Звони в любое время. Я здесь. Никуда не денусь. Пока. Пока.

* * *

Полуподвальная однокомнатная квартирка Иэна на Кэлли-роуд освещалась лишь молочным светом уличных фонарей и фарами изредка проезжавших мимо двухэтажных автобусов. Несколько раз в минуту вся комната начинала вибрировать одновременно с шумом одного или нескольких поездов метро, проходящих по Северной ветке, линии Пикадилли или линии Виктория, или автобусов номер «30», «10», «46», «214» и «390». В отношении доступности общественного транспорта это была, пожалуй, лучшая квартира в Лондоне, но только в этом отношении. Лежа на раскладном диване со сползшими колготками, Эмма чувствовала вибрацию позвоночникам.

— А это что было?

Иэн прислушался:

— Пикадилли, в восточном направлении.

— Как ты тут живешь, Иэн?

— А я привык. Еще у меня есть вот что… — Он показал на два жирных сгустка серого воска на подоконнике. — Восковые беруши, принимающие форму слухового прохода.

— Восковые беруши, принимающие форму слухового прохода.

— Прелесть.

— Правда, на днях я забыл их вытащить и уже решил, что у меня опухоль мозга. Вокруг все было так подозрительно спокойно — понимаешь, о чем я?

Она рассмеялась, затем снова застонала, почувствовав очередной позыв к рвоте. Иэн взял Эмму за руку:

— Тебе уже лучше?

— Нормально, если глаза не закрывать. — Она повернулась и посмотрела на него, расправив складки одеяла, чтобы видеть его лицо, и с легкой брезгливостью заметила, что одеяло имеет цвет грибного супа и на нем нет пододеяльника. В комнате пахло, как в лавке подержанной одежды: запах холостяцкой квартиры. — Кажется, вторая порция бренди была лишней. — Он улыбнулся, но тут белый свет фар проходящего автобуса залил комнату, и она заметила, что у него встревоженный вид. — Ты на меня сердишься?

— Конечно, нет. Просто, понимаешь, когда ты целуешь девушку, а ее начинает тошнить…

— Говорю же тебе, это все бренди. Мы здорово проводим время, правда. Мне просто нужно передохнуть. Иди сюда. — Она села, намереваясь поцеловать его, но ее «выходной» лифчик задрался, и «косточка» впилась в подмышку. — Аааааааааа! — Поправив его, она наклонилась вперед, уронив голову между колен. Он растирал ей спину, прямо как медсестра, и ей стало стыдно, что она опять все испортила. — Пойду я, наверное.

— О… Ладно. Иди, если хочешь…

Они прислушались к звуку шин по мокрому асфальту; свет фар просканировал комнату.

— А это что было?

— Тридцатый автобус.

Она подтянула колготки, поднялась на нетвердых ногах и поправила юбку.

— Мне очень понравилось!

— Мне тоже…

— Просто слишком много выпила…

— Я тоже.

— Пойду домой, протрезвею.

— Понимаю. И все равно жалко…

Она взглянула на часы. 23.52. Под ногами прогрохотал поезд метро, напомнив, что она находится в самом центре транспортной развязки. Пять минут пешком до Кингз-Кросс, линия Пикадилли — и уже в половине первого дома, легко. По стеклу барабанил дождь, но несильный.

А потом она представила, как будет идти от метро на другом конце города; вот она роется в сумочке в поисках ключей, а за дверью пустой квартиры — тишина, и промокшая одежда липнет к спине. Вот она лежит одна в кровати, потолок кружится, матрас «Таити» провисает под ее весом, она чувствует тошноту и сожаление. Что плохого в том, чтобы остаться здесь и ради разнообразия ощутить тепло, нежность, близость? Хочет ли она стать одной из тех девушек, которых видела иногда в метро: измученных похмельем, бледных и нервных, во вчерашних нарядных платьях? Дождь забарабанил по окнам чуть сильнее.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147