Затем Хелен побеждает Мюррея, Сэм выигрывает у Хелен, и вот настает черед Сэма бить сестру. Декстер не без удовольствия и гордости наблюдает, как ловко играет Сильви; она легко увертывается от отчаянно пытающегося ее задеть брата — такая гибкая, спортивная, его золотая девочка. Он смотрит с улыбкой, устроившись на диване, и уже думает, что о нем все забыли. Но тут Сильви протягивает ему газету со словами:
— Иди сюда. Твоя очередь!
— Но ты же выиграла!
— Знаю, но ты еще ни разу не был ведущим, бедняжка. — Она жалостливо морщит губы. — Давай. Попробуй. Побей меня!
Коупы в восторге — они издают нечто вроде глухого звериного рыка, демонстрируя свое возбуждение, которое, как это ни отвратительно, сродни сексуальному. Он понимает, что у него нет выбора. На карту поставлена его честь, честь рода Мэйхью. Декстер торжественно опускает стакан, встает и берет газету.
— Ты уверена? — спрашивает он, опускаясь на колени на расстоянии вытянутой руки. — Ведь я неплохо играю в теннис.
— О, я-то уверена, — отвечает она, провокационно улыбаясь и встряхивая запястьями, как гимнастка. Мюррей завязывает ей глаза.
— И кажется, у меня должно получиться, — добавляет Декстер.
За его спиной Сэм затягивает повязку, как жгут, говоря:
— Сейчас увидим.
На арене воцаряется тишина.
— Готова? — спрашивает Декстер.
— О да.
Он сжимает свернутую газету обеими руками, подняв их на уровень плеч.
— Уверена?
— Если ты готов, то и я…
На секунду перед внутренним взором Декстера возникает образ бейсболиста на поле, и он наносит мощнейший удар сверху вниз по диагонали, сопровождаемый громким свистом. Из-за того, что глаза завязаны, сила удара кажется огромной; вибрация проходит по обеим рукам и отдается в груди. За ударом следует секунда немой тишины, и Декстеру на мгновение кажется, что он все сделал просто замечательно. А потом он слышит треск, и Коупы с ужасом вскрикивают:
— СИЛЬВИ!
— О боже!
— Дорогая, милая, с тобой все в порядке?
Декстер срывает повязку и видит, что Сильви каким-то образом оказалась в дальнем углу комнаты; она лежит у камина, как марионетка, которой обрезали все ниточки. Глаза широко раскрыты и моргают, а ладонь закрывает лицо, но он все равно видит темную струйку крови, вытекающую у нее из носа. Она тихо постанывает.
— Господи, Сильви, извини! — Он вскакивает и устремляется через комнату, но семейство уже окружило ее плотным кольцом.
— Господи, Декстер, о чем ты только думал? — рычит побагровевший Лайонел, вытянувшись в полный рост.
— Ты не спросил «Ты здесь, Мориарти»!!! — визжит мать Сильви из центра стаи.
— Не спросил? Извините…
— Нет, ты просто набросился на нее как ненормальный!
— Как сумасшедший…
— Извините.
Извините, я забыл… Я был…
— Пьян! — вопит Сэмюэл. Слова зависают в воздухе. — Ты пьян, чувак. Да ты в стельку!
Все оборачиваются и злобно сверкают на него глазами.
— Это случайность. Наверное, просто задел лицо не под тем углом.
Сильви дергает Хелен за рукав.
— Очень страшно выглядит? — чуть не плача, спрашивает она, медленно отведя ладонь от лица. Ее нос похож на шарик клубничного сорбе.
— Не так уж плохо, — выдыхает Хелен и зажимает рот рукой.
Сильви морщится и начинает плакать.
— Дайте мне посмотреть! Дайте мне посмотреть! Отведите в ванную! — хнычет она, и Коупы помогают ей подняться.
— Это просто дурацкий несчастный случай… — говорит Декстер.
Сильви проходит мимо него, держась за руку матери и глядя прямо перед собой. — Хочешь, я тоже с тобой пойду? Сильви? Сильви? — Ему никто не отвечает, и он с жалким видом смотрит, как мать ведет ее по коридору и по лестнице в ванную.
Шаги затихают.
Декстер остался наедине с мужской частью семейства Коупов. Те злобно зыркают на него, как неандертальцы. Он инстинктивно сжимает в кулаке свое единственное оружие, плотно свернутый экземпляр сегодняшней «Дейли телеграф», и говорит единственное, что приходит в голову:
— Больно, наверное.
* * *
— Ну, как думаешь, произвел я хорошее впечатление?
Декстер и Сильви лежат на большой мягкой двуспальной кровати в гостевой комнате. Сильви обращает к нему лицо: маленький тонкий носик смотрит на него обвиняющим красным пятном. Она презрительно фыркает, но ничего не отвечает.
— Хочешь, чтобы я еще раз извинился?
— Декстер, все в порядке.
— Ты меня прощаешь?
— Прощаю.
— И по-твоему, они считают меня нормальным, а не каким-то там агрессивным психопатом или вроде того?
— По-моему, они считают тебя нормальным. Давай забудем об этом, ладно? — Она поворачивается к нему спиной и выключает лампу со своей стороны кровати.
Проходит минута. Как пристыженный школьник, он чувствует, что не сможет заснуть, если она еще раз не подтвердит, что все в порядке.
— Извини, что… облажался, — произносит он виноватым тоном. — В который раз!
Она опять поворачивается и нежно гладит его по щеке:
— Не говори глупости. Все было хорошо, пока ты меня не ударил. Ты им очень, очень понравился.
— А ты-то что обо мне теперь думаешь? — спрашивает он, по-прежнему сомневаясь.
Сильви вздыхает и улыбается:
— Я думаю, что все в порядке.
— Тогда, может, поцелуешь меня?
— Не могу. Кровь из носа пойдет. Завтра тебе компенсирую.
Сильви треплет его волосы и снова отворачивается. Довольный, он сползает ниже по кровати и кладет руки за голову. Кровать действительно огромная; она мягкая, белье пахнет свежестью, а за открытым окном стоит спокойная летняя ночь. Сбросив одеяла и покрывала, они лежат под белой хлопковой простыней, под которой виднеется изящный контур ног и узких бедер Сильви, изгиб ее длинной, гладкой спины. Надежды на секс испарились в тот самый момент, когда он нанес удар, да и есть угроза сотрясения мозга, но он все же поворачивается и кладет руку на ее бедро под простыней. Кожа у нее прохладная, гладкая.