— А мне кажется, у меня неплохо получается.
— Не всегда, дружок. Налево или направо?
— Кажется, налево. — Некоторое время они идут в тишине и слушают мелодию песни Стиви Уандера, которую играют музыканты. — Как твоя книга?
— Ничего, когда руки доходят. А большую часть времени я просто сижу за компьютером и грызу печенье.
— Стефани Шоу сказала, что тебе дали аванс.
— Совсем немного, хватит, чтобы продержаться до Рождества. А там посмотрим. Возможно, вернусь в школу на полную занятость.
— А о чем она? Твоя книга.
— Пока не знаю.
— Она ведь обо мне, правда?
— Да, Декстер, целая толстая книга исключительно о тебе. Я назвала ее «Декстер Декстер Декстер Декстер Декстер». Направо или налево?
— Давай попробуем налево.
— А если серьезно, это книга для детей. Для подростков. Там про мальчиков, про любовь и все такое. Про школьную пьесу — помнишь ту постановку «Оливера», что я делала много лет назад? Комедия.
— Что ж, писательство идет тебе на пользу. Выглядишь хорошо.
— Правда?
— Несомненно. Кто-то из наших похорошел, кто-то, наоборот, выглядит хуже. А вот ты явно похорошела.
— Миффи Бьюкенен сказала, что мне удалось сбросить детский жирок.
— Тупая корова. Она просто завидует. Ты красотка.
— Спасибо. Хочешь, я тоже скажу, что ты похорошел?
— Если несложно…
— Ты тоже прекрасно выглядишь. Налево?
— Налево.
— По крайней мере, лучше, чем в твои рок-н-ролльные годы. Ну, когда ты вел «зашибись!» — так, помнится, называлась та программа. — Они прошли несколько метров в тишине, затем Эмма снова заговорила: — Я волновалась за тебя.
— Правда?
— Тогда все за тебя волновались.
— Просто у меня был такой период. Со всеми нами было нечто подобное. Когда крышу сносит.
— Со всеми? Со мной не было. Да, и я надеюсь, ты перестал носить ту дурацкую шляпу?
— Уже несколько лет не надевал.
— Рада слышать. А то я уже думала силой отнять ее и сжечь.
— Ну, знаешь, как это бывает — все начинается с шапок, типа лыжных и все такое, просто для прикола, а потом незаметно переходишь на кепи, фетровые шляпы, котелки…
Они снова подошли к развилке.
— Налево или направо? — спросила Эмма.
— Понятия не имею.
Они огляделись.
— Ну надо же, как быстро наскучивают эти лабиринты.
— Может, присядем? Вот здесь.
У стены стояла маленькая мраморная скамейка, подсвеченная снизу синим светом флуоресцентной лампы. Они сели на прохладный камень, наполнили бокалы, чокнулись, коснувшись плечами.
— Черт, почти забыл… — Декстер опустил руку в карман брюк, очень аккуратно достал свернутую конвертом салфетку, раскрыл ладонь, как фокусник, и осторожно развернул каждый уголок.
В конвертике, как птичьи яйца в гнезде, лежали две сигареты.
— Подарок от Кэла, — прошептал он. — Хочешь?
— Нет, спасибо. Сто лет уже не курила.
— Молодец.
— Хочешь?
— Нет, спасибо. Сто лет уже не курила.
— Молодец. Я тоже бросил, по официальной версии. Но здесь нас никто не увидит… — Он торжественно закурил контрабандную сигарету, картинно тряся рукой. — Здесь она меня не найдет. — Эмма рассмеялась. Шампанское и тишина подняли обоим настроение, и они почувствовали душевное томление — как и должно быть на свадьбах. Они улыбнулись друг другу сквозь сигаретный дым. — Кэллум называет всех нас поколение «Мальборо лайтс» .
— Звучит ужасно. — Эмма покачала головой. — Облик целого поколения определяет сигаретный бренд. Я надеялась на большее. — Она улыбнулась и повернулась к Декстеру: — Ну и как у тебя дела?
— Нормально. Повзрослел немного.
— Секс в туалете ночного клуба вдруг утратил свою привлекательность?
Он рассмеялся и посмотрел на кончик сигареты:
— Мне надо было кое-что в себе поменять.
— И как, удалось?
— Думаю, да, по большей части.
— И все благодаря настоящей любви.
— Частично да. А еще мне уже тридцать четыре. В тридцать четыре прежние отговорки уже не годятся.
— Что за отговорки?
— Ну, когда тебе двадцать четыре и ты ведешь себя как идиот, можно сказать: подумаешь, мне еще только двадцать четыре. Еще только двадцать пять, еще только двадцать шесть. Но сказать еще только тридцать четыре… — Он сделал глоток из бокала, оперся спиной на изгородь. — У всех в жизни есть главный вопрос, и моим был такой: можно ли одновременно быть зрелым, преданным, любящим взрослым человеком и по-прежнему участвовать в оргиях?
— И какой ответ, Декс? — торжественно спросила Эмма.
— Ответ «нет, нельзя». Как только это понимаешь, жить становится намного легче.
— Это точно. Другие участники оргии не будут греть твою постель по ночам.
— Другие участники оргии не будут заботиться о тебе в старости. — Декстер сделал еще один глоток. — А главное, меня ведь даже не приглашали ни на какие оргии — я просто вел себя как идиот, портил сам себе жизнь. Я сам загубил себе карьеру, с матерью все испортил…
— Неправда.
— Всех своих друзей растерял. — В подтверждение своих слов Декстер толкнул ее плечом, а она толкнула его. — И тогда я просто подумал: надо хоть раз в жизни поступить как все нормальные люди. И вот, встретил Сильви. Она потрясающая, правда, и не дает мне свернуть с пути.
— Да, она милая девушка.
— Это да. Милая.
— Очень красивая. И спокойная.
— Правда, иногда она меня пугает.
— Ну, в ней есть что-то от Лени Рифеншталь, только Сильви мягче и симпатичнее.