Один день

— Ресторанный?

— Нет, по коктейль-барам. Это будет еженедельная колонка «По барам», что-то вроде путеводителя для мужчин в большом городе.

— И ты сам будешь ее вести?

— Конечно, сам! — ответил он, хотя в газете его заверили, что литературный автор для него уже найден.

— А что такого можно написать про коктейли?

— Ты даже не представляешь. Коктейли сейчас — самый писк. Ретрогламур. Между прочим, — он поднес ко рту пустой бокал, — я и сам в последнее время увлекаюсь миксологией.

— Мифологией?

— Нет, миксо логией.

— Извини, мне послышалось «мифологией».

— Вот спроси меня, как сделать коктейль, любой коктейль.

Она потерла пальцем подбородок:

— Пиво с водкой!

— Серьезно, Эм. Это настоящая профессия, между прочим.

— Какая профессия?

— Миксолог. Есть даже специальные курсы.

— Может, тебе надо было диплом по миксологии защитить?

— А что, тогда бы мне по крайней мере этот вонючий диплом хоть пригодился.

Эта фраза была произнесена таким враждебным и ядовитым тоном, что Эмма напряглась, да и Декстер, кажется, сам себе удивился и спрятал глаза за винной картой.

— Ты какое будешь, красное или белое? Я, пожалуй, возьму себе еще мартини, начнем с хорошего мускаде к устрицам, а потом перейдем на что-то вроде марго. Как тебе такая идея?

Он сделал заказ, а потом снова ушел в туалет, взяв с собой второй мартини, что вызвало у Эммы удивление и смутную тревогу. Минуты ползли мимо. Она прочитала надпись на винной этикетке, затем перечитала ее снова, затем устремила взгляд в пространство и задумалась. Когда же Декстер успел стать таким… таким… миксоло-гом? И почему в его присутствии она становится такой злой, саркастичной, безрадостной? Ей было все равно, что надето на продавщице сигарет, не так уж это ее и заботило на самом деле — так почему она вдруг начала к нему придираться, его осуждать? Эмма решила с этой минуты расслабиться и наслаждаться вечером. Ведь как-никак это Декстер, ее лучший друг, и она его любит. Ведь любит же?

Тем временем в лучшем туалете Лондона Декстер мыл руки и думал почти о том же. Он любил Эмму Морли, по крайней мере, ему так казалось, но с каждым разом его все больше и больше бесила эта ее правильность, эта ее общественная активность, дух самодеятельного театра, дух 1988 года. Как можно быть такой… такой… серьезной? Это совершенно неуместно, особенно в такой обстановке, где все сделано для того, чтобы мужчина чувствовал себя Джеймсом Бондом. После мрачной идеологической тюрьмы середины 1980-х, после колледжа, где им внушали комплекс вины и необходимость быть озабоченными большой политикой, ему наконец-то можно расслабиться — и в самом деле, что плохого в том, чтобы выпить коктейль, закурить, пофлиртовать с красивой девушкой?

А эти ее подколы — зачем она постоянно над ним издевается, напоминая про его неудачи? Он помнит их все.

А все ее разговоры о том, что он «крутой», бесконечные самоуничижительные ремарки по поводу собственной толстой попы и «туфель на ортопедической шпильке». Спаси его Боже от таких «комедианток», подумал он, с их подколами и умными замечаниями, с их комплексами и ненавистью к себе. Ну почему эта женщина не может научиться изяществу, элегантности, уверенности, а постоянно ведет себя как дешевый клоун?

А шик? В ней нет ни капли шика. Он приглашает ее в дорогой ресторан за свой счет, а она тут же начинает свое «мы устриц не едали». Да его просто тошнит от того, сколько тщеславия и бедняцкой гордости в ее личине «простой, но смелой девушки из рабочего класса». Ну, сколько можно гордиться тем, что отхватила бесплатный билетик, никогда не ездишь в отпуск за границу, в жизни не ела устриц? Ей тридцать лет, и все эти разговоры давно, давно устарели; пора ей уже наконец взять на себя ответственность за свою жизнь.

Вручив фунт нигерийцу, раздающему полотенца, Декстер вышел из туалета и увидел Эмму в другом конце зала — она вертела вилку, сидя в своем дешевом похоронном платье, и его захлестнула новая волна раздражения. Возле стойки бара справа от него стояла девушка с сигаретами. Увидев его, она улыбнулась, и он решил немного отклониться от намеченного курса.

— «Мальборо лайтс», пожалуйста.

— Ту пачку уже выкурили? — со смехом сказала она, коснувшись рукой его запястья.

— Что я могу сказать? Курю, как паровоз.

Она снова рассмеялась, и Декстер представил, что это она сидит рядом с ним на бархатной скамейке и он опускает руку под стол и кладет на ее бедро в шелковом чулке. Он потянулся за бумажником.

— Я со своей старой приятельницей по колледжу потом иду на вечеринку… — Старая приятельница — это он хорошо придумал. — Не хочу остаться без сигарет. — Он протянул девушке пятифунтовую бумажку, хрустящую и сложенную вдоль пополам, зажав ее между большим и указательным пальцами. — Сдачи не надо.

Девушка улыбнулась, и он заметил крошечный след от красной помады на ее белоснежных передних зубах. У него возникло непреодолимое желание взять ее за подбородок и вытереть помаду большим пальцем.

— У вас тут помада…

— Где?

Он поднял руку, и кончик его пальца оказался в двух дюймах от ее рта.

— Вот. Здесь.

— Я сегодня опаздывала. — Она провела по зубам кончиком розового язычка. — Так лучше? — спросила она с улыбкой.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147