Но кто-то постучал ножом по бокалу. Очередные тосты. По традиции, пьяный отец невесты угрюмо насупился, пьяный друг жениха рассказал несмешной анекдот, совершенно забыв о невесте. С каждым бокалом красного вина Эмма чувствовала, как силы ее покидают, и уже подумывала, не удалиться ли в гостевую комнату в главном особняке, где ее ждали чистый белый халат и копия антикварного ложа с пологом. Там наверняка есть навороченная душевая кабина из тех, по каким в последнее время все с ума сходят, и слишком много полотенец для одного. И словно помогая ей принять решение, музыканты принялись настраивать инструменты; бас-гитарист заиграл соло из песни «Another One Bites The Dust» группы Queen , и Эмма решила, что пора уходить: пора забрать свой кусочек свадебного торта в сшитом на заказ бархатном мешочке со шнурком, подняться в комнату и проспать всю свадьбу.
— Извините, мы случайно не знакомы?
Кто-то положил руку ей на плечо; знакомый голос. За ее спиной сидел Декстер, пьяно улыбался и держал в руках бутылку шампанского.
Эмма подставила бокал:
— Вполне возможно.
Под восторженные крики гостей музыканты заиграли, и все внимание переместилось на танцпол, где Малькольм и Тилли отплясывали рок-н-ролл под свою «особую» песню, «Девушка с карими глазами»[30], подергивая ногами и выставив вверх большие пальцы рук.
— Боже! И с каких пор наши ровесники стали танцевать, как старперы?
— Говори за себя, — сказал Декстер, пододвигая стул.
— А ты разве умеешь танцевать?
— А ты разве не помнишь?
Эмма покачала головой:
— Я имею в виду не танцы на барной стойке, когда вокруг все свистят, а ты срываешь рубашку.
Я говорю про настоящие танцы.
— Умею, конечно. — Он взял ее за руку. — Хочешь, покажу?
— Давай потом.
Им приходилось кричать, чтобы услышать друг друга. Декстер встал и потянул ее за руку:
— Давай слиняем куда-нибудь. Только я и ты.
— Куда?
— Не знаю. Говорят, здесь есть какой-то лабиринт.
— Лабиринт ? — Помедлив немного, она встала. — Что же ты сразу не сказал?
* * *
Взяв бутылку и два бокала, они незаметно выскользнули из шатра в ночь. Было еще тепло, и в чернильном летнем воздухе над головой носились летучие мыши. Эмма и Декстер шли к лабиринту по розовому саду, держась за руки.
— И каково это, — спросила она, — видеть свою бывшую пассию в объятиях другого мужчины?
— Тилли Киллик не моя бывшая пассия.
— Ох, Декстер… — Эмма медленно покачала головой. — Ты неисправим.
— Не понимаю, о чем ты.
— Это случилось, дай-ка подумать… в декабре тысяча девятьсот девяносто второго года, в той квартире в Клэптоне. Там, где всегда пахло жареным луком.
Декстер поморщился:
— И как ты узнала?
— Ну, когда я уходила в универмаг, вы делали друг другу массаж ног, используя мое лучшее оливковое масло. А когда вернулась из универмага, Тилли плакала, а на моем лучшем ковре, на диване, кухонном столе и половине стены были жирные отметины от лап. Внимательно изучив улики, я пришла к такому выводу. А еще ты оставил свое приспособление для предупреждения беременности на крышке мусорного ведра — вот это было мило.
— Неужели? Извини.
— И к тому же Тилли мне все рассказала.
— Правда? — Он покачал головой, чувствуя себя преданным. — Это должно было стать нашим секретом!
— Женщины говорят о таких вещах, знаешь ли. Какой смысл обещать, что сохранишь тайну, — все равно рано или поздно все всплывет.
— Запомню на будущее.
Они подошли к лабиринту — аккуратно постриженной фигурной изгороди из тиса высотой примерно десять футов. На вход указывала тяжелая деревянная дверь. Эмма замерла, положив руку на тяжелую чугунную ручку.
— Думаешь, это хорошая идея?
— А разве это так сложно?
— А что если мы заблудимся?
— Будем ориентироваться по звездам или еще как-нибудь.
— Так ты уверен, что стоит это сделать?
— Не бойся ты так. Это всего лишь кусты. — Дверь со скрипом отворилась. — Направо или налево?
— Направо, — ответила Эмма, и они шагнули в лабиринт. Снизу высокая изгородь подсвечивалась разноцветными лампочками, и воздух был наполнен запахом лета, густым, головокружительным, почти маслянистым от теплых листьев.
— А где Сильви?
— С ней все в порядке — Кэллум ее обхаживает. Он сегодня просто душа вечеринки, весь из себя обаятельный ирландский миллионер. Решил ему не мешать. Мне с ним больше не тягаться. Слишком утомительно.
— Дела у него идут что надо.
— Я в курсе.
— Разводит лангустинов.
— Знаю. Он только что предложил мне работу.
— Заводчиком лангустинов?
— Не уточнял. Хочет обсудить со мной мои перспективы . Сказал, в бизнесе главное люди. Что бы это ни значило.
— А как же «Спортивный экстрим!»?
— А, это… — Декстер рассмеялся и потер затылок одной рукой. — Видела?
— Не пропускаю ни одного выпуска. Что может быть прекраснее в три часа ночи, чем узнать что-то новое о трюковых велосипедах? Больше всего мне нравится, когда ты говоришь «улетный».
— Видела?
— Не пропускаю ни одного выпуска. Что может быть прекраснее в три часа ночи, чем узнать что-то новое о трюковых велосипедах? Больше всего мне нравится, когда ты говоришь «улетный».
— Они меня заставляют так говорить.
— «Улетный» и «чумовой». «А сейчас мы покажем вам пару чумовых олдскульных трюков».