Он поцеловал ее в затылок и прошептал ей в волосы:
— Знаешь, что такое «Т» на самом деле? Толстопопая. Толстопопая Эмма Уайлд.
Сказав это, он ушел; классический прием: подначить ее и ретироваться. Не желая поддаваться на его провокацию, Эмма захлопнула дверь, включила монитор, перечитала написанное, передернула плечами, закрыла файл и отправила его в корзину. Раздался характерный звук, имитирующий комкание бумаги, стук клавиш.
Визг пожарной сигнализации оповестил ее о том, что Иэн взялся за готовку. Она встала и, следуя на запах горящего масла, прошла по коридору в кухню, служившую также столовой. Это была не отдельная комната, а всего лишь самый темный угол гостиной в квартире, которую они купили вместе. По правде говоря, Эмма не была уверена, стоит ли покупать квартиру, которая была похожа на один из тех углов, что показывают в криминальной хронике, но Иэн ее уговорил. Глупо снимать жилье, сказал он, они и так постоянно ночуют друг у друга, дом рядом со школой, это свое, а не чужое — и так далее, и тому подобное. И вот они вместе накопили деньги на банковском счету, приобрели квартиру и накупили книг по дизайну интерьеров, включая ту, в которой рассказывалось, как покрасить фанеру под итальянский мрамор. Они вели вдохновенные разговоры о том, что неплохо было бы восстановить оригинальный камин, соорудить книжные полки и встроенный шкаф для хранения одежды. Восстановить оригинальный паркет. Иэн даже взял напрокат циклевальный аппарат, чтобы сделать все по науке. И вот в дождливую февральскую субботу они сорвали ковровое покрытие, с тоской взглянули на гниющие доски, растрескавшуюся стяжку и старые газеты и с виноватым видом прибили ковровое покрытие обратно, точно избавляясь от трупа. И все их попытки наладить быт носили такой неубедительный, временный характер, точно они были детьми и строили домик из одеял; и, несмотря на новую краску, постеры на стенах и новую мебель, квартира по-прежнему имела неухоженный вид временного пристанища.
Иэн стоял в кухоньке в луче дымного света, повернувшись к ней широкой спиной. Стоя в дверном проеме, Эмма смотрела на него: старая дырявая серая майка, трусы, выглядывающие из спортивных штанов, которые он называл трениками. Внизу его спины, покрытой коричневыми волосами, на резинке трусов красовалась надпись «Келвин Кляйн», и Эмме пришло в голову, что Келвин Кляйн подобный антураж не одобрил бы.
Внизу его спины, покрытой коричневыми волосами, на резинке трусов красовалась надпись «Келвин Кляйн», и Эмме пришло в голову, что Келвин Кляйн подобный антураж не одобрил бы.
Она заговорила, нарушив тишину:
— У тебя ничего не подгорело?
— Не подгорело, а поджарилось.
— По-твоему — поджарилось, а по-моему — подгорело.
— Может, вообще все выбросить?!
Тишина.
— У тебя трусы выглядывают.
— Да, так задумано, — говорит Иэн. И добавляет тоненьким девчачьим голоском: — Так сейчас модно, противная.
— Выглядит вызывающе.
В ответ — тишина, лишь масло шипит на сковородке. На этот раз Иэн нарушил молчание.
— Ну и куда наш чудо-мальчик ведет тебя сегодня? — спросил он, не оборачиваясь.
— Куда-то в Сохо, точно не помню. — Вообще-то, она помнила, но этот ресторан на данный момент был самым модным в городе, а ей не хотелось давать Иэну почву для издевок. — Иэн, если ты не хочешь, чтобы я шла…
— Что ты, иди, развлекайся…
— Может, пойдешь с нами?
— Гарри, Салли и я? Да брось, Эмма.
— Мы были бы тебе очень рады.
— Чтобы вы перешучивались и весь вечер болтали, не обращая на меня внимания?..
— Мы так никогда не делали.
— В прошлый раз все так и было!
— Неправда!
— Ты точно не будешь гренки?
— Нет!
— Да и к тому же у меня сегодня выступление. «Дом смеха» в Патни.
— И тебе за него заплатят?
— Да, представь себе! — сердито сказал Иэн. — Так что нет, спасибо большое. — Он принялся шумно рыться в шкафу в поисках соуса. — На мой счет не переживай.
Эмма раздраженно вздохнула:
— Если не хочешь, чтобы я шла на встречу, так и скажи.
— Мы не сиамские близнецы, Эм. Иди, если хочешь. Развлекайся. — Бутылка с чахоточным хрипом выплюнула остатки соуса. — Только не спи с ним, ладно?
— Это маловероятно, тебе не кажется?
— Если верить твоим словам, да.
— Он встречается со Сьюки Медоуз.
— А если бы не встречался?
— Если бы не встречался, ничего бы не изменилось, потому что я люблю тебя.
И все же Иэну этого было мало. Он молчал, и Эмма вздохнула, прошла через кухню и обняла его за талию, почувствовав, как он тут же втянул живот. Прижавшись к его спине лицом, она вдохнула знакомый теплый запах его тела, поцеловала ткань майки, пробормотала: «Хватит глупостей», — и они постояли так немного, пока не стало ясно, что Иэн не прочь начать завтрак.
— Ладно. Пойду проверять контрольные, — сказала она и ушла.
Ее ждали двадцать восемь сочинений по книге «Убить пересмешника»[6], одно тупее другого.
— Эм, — произнес он, когда она была уже у двери. — Какие у тебя планы на после обеда? Часиков на пять?
— Уже должна буду закончить. А что?
Он оперся на кухонный шкафчик, держа в руке тарелку:
— Да я вот подумал, не поваляться ли нам в кроватке, пошалить после обеда, как говорится.
Я люблю его, подумала она… просто я в него не влюблена. Нет, я его и не люблю. Пыталась, пыжилась, чтобы полюбить, но все напрасно. Я строю совместную жизнь с человеком, которого не люблю, и не знаю, как теперь выпутаться.