— Зато район очень живой, и здесь дешево, и куча эмигрантов, и… — Боже, она чуть было не сказала: «Это другой Париж».
— И высокий уровень преступности?
— Нет, просто… ну не знаю, это другой Париж. Я говорю, как студентка, да? Тридцать пять лет, а живу в крошечной двухкомнатной квартирке, как студентка в европейские каникулы.
— А мне кажется, Париж — твой город.
— Мне тоже.
— Выглядишь потрясающе.
— Правда?
— Ты изменилась.
— Да нет. Не очень.
— Нет, серьезно. Ты просто красавица.
Эмма нахмурилась и стала смотреть прямо перед собой. Они прошли еще немного, спустились по каменным ступенькам к каналу Сен-Мартен, к низким перилам у кромки воды.
— Похоже на Амстердам, — со знанием дела проговорил он, пододвигая стул.
— Вообще-то, это старый индустриальный приток Сены. — Боже, и вот она уже изображает из себя гида! — Канал протекает под площадью Республики и Бастилией, а дальше впадает в реку. — Успокойся. Он всего лишь старый друг, забыла? Старый друг.
Они посидели немного, глядя на воду, и Эмма вскоре пожалела, что выбрала столь романтическое место. Она чувствовала себя ужасно — как на свидании вслепую. С трудом подобрав слова, она проговорила:
— Может, выпьем вина или…
— Лучше не надо. Я вроде как завязал.
— О… Серьезно? И надолго?
— На месяц или около того. «Анонимные алкоголики» тут ни при чем… Просто пытаюсь не пить. — Он пожал плечами. — К тому же это еще ни разу ни к чему хорошему не привело. Так что не страшно.
— О… Ну ладно. Тогда кофе?
— Просто кофе будет отлично.
Подошла официантка — красивая длинноногая брюнетка, — но Декстер даже не поднял головы. Да, дела действительно плохи, раз он даже на официантку не пялится, подумала Эмма. Распираемая гордостью за саму себя, она сделала заказ на разговорном французском и смущенно улыбнулась, увидев, что Декстер вопросительно поднял бровь.
— Я занимаюсь с репетитором.
— Я уже понял.
— Но, разумеется, она ни слова не поняла. Сейчас как принесет нам жареную курицу!
В ответ молчание. Он сидел, передвигая крупинки сахара по металлическому столику кончиком большого пальца. Эмма снова попыталась вовлечь Декстера в разговор, выбрав, как ей казалось, совершенно безобидную тему.
— Когда ты был в Париже в прошлый раз? — спросила она.
— Года три назад. Мы с… женой приезжали сюда в один из наших знаменитых «долгих уик-эндов». Четыре ночи в «Георге Пятом». — Он бросил в канал кусочек сахара. — И надо же было спустить столько денег непонятно на что.
Эмма раскрыла рот и снова его закрыла. Сказать было нечего. Она и так уже один раз отшутилась, когда заявила: «Хоть на людей не бросаешься».
Но Декстер заморгал, тряхнул головой, а потом слегка ткнул ее локтем:
— Знаешь, какое занятие для нас на пару ближайших дней я придумал? Ты будешь показывать мне достопримечательности, а я просто буду хвостом ходить за тобой и задавать глупые вопросы.
Она улыбнулась и тоже толкнула его:
— Неудивительно, что ты себя так чувствуешь, учитывая, что тебе пришлось пережить, что сейчас приходится переживать. — Она накрыла его руку ладонью. Через пару секунд он положил сверху свою ладонь, затем она снова накрыла его руку, и они продолжили повторять движения все быстрее и быстрее. Это была детская игра, но с помощью этого ребячества они пытались избавиться от натянутости и смущения. Ей было так неловко, что она решила притвориться, будто ей нужно в туалет.
В маленькой зловонной комнате она недовольно осмотрела себя в зеркале и подергала челку, точно пытаясь вытянуть ее из головы.
Вздохнув, приказала себе успокоиться. То, что тогда случилось, было всего лишь раз, и ничего в этом особенного нет — он всего лишь ее старый, очень старый друг. Она спустила воду для достоверности и вышла на улицу, где было тепло и пасмурно. На столике перед Декстером лежала ее книга. Эмма насторожилась, села и кивнула на книгу:
— Откуда это у тебя?
— Купил на вокзале. Там целая стопка таких была. Они везде, куда ни посмотри, Эм.
— А прочитал?
— Дошел до третьей страницы, а дальше никак.
— Не смешно, Декс.
— Эмма, твоя книга просто чудо.
— Всего лишь глупая детская книжка.
— Нет, серьезно. Я так тобой горжусь. Я, конечно, не тринадцатилетняя девочка, но ты не представляешь, как я смеялся. Прочел в один присест от корки до корки. А ведь ты имеешь дело с человеком, который уже пятнадцать лет не может дочитать «Говардс-Уэй».
— Ты хотел сказать «Говардс-Энд». «Говардс-Уэй» — это совсем другое[37].
— Неважно. Я раньше ни одну книгу не прочитывал за один раз.
— Ну, шрифт там довольно крупный.
— И это мне больше всего понравилось, кстати. И картинки. Эти картинки просто умора, Эм. Я и не знал, что ты умеешь рисовать.
— Что ж, спасибо…
— И книга очень интересная и смешная. Я так горжусь тобой, Эм. Вообще-то… — он достал ручку из кармана, — я хочу, чтобы ты ее для меня подписала.
— Не говори глупости.
— Нет, правда. Ты же… — Он перевернул книгу и зачитал фрагмент текста с задней сторонки обложки: — «Самый увлекательный детский автор со времен Роальда Даля».
— Так сказала девятилетняя племянница издателя, — заметила Эмма. Он ткнул ее ручкой. — Не буду я подписывать, Декс.
— Брось. Я настаиваю. — Он встал и сделал вид, что ему нужно в туалет. — Я тут книжку оставлю, а ты пока что-нибудь напиши. Что-нибудь от себя, и поставь сегодняшнюю дату — вдруг ты круто прославишься, а мне будут нужны деньги.