Караван мертвецов

В кухню вошел Крис с черной коробочкой в руке, направился прямо к ней. Дора взвизгнула, схватила табуретку и выставила как щит, ножками вперед.

— Что такое? — удивленно остановился Крис. На коробочке в его руке светились два зеленых огонька и желтая полоска. Они светились как глаза дикой кошки в темноте, но намного ярче.

— Ох, боже ты мой, ну чего ты испугалась, глупенькая? Никто в этом доме тебя не обидит, — Мириам вынула из ослабевших пальцев Доры табуретку, и усадила девушку на нее. Дора выхватила из кармана ножницы и ударила себя под левую грудь. Но, невероятно быстрым движением, Мириам выбила ножницы. Звякнув, они отскочили от стены и улетели под стол. Дора впала в прострацию. Она понимала, что погубила себя. В первый же день напасть на хозяйку, сбить с ног, потом на хозяина с табуреткой… Теперь оставалось только ждать своей участи. Крис подошел к ней, прижал ко лбу черную коробочку.

— Смотри мне в глаза, — строго произнес он. — Окно.

Дора скосила глаза на окно.

— Не отвлекайся. В глаза мне смотри. Стол. Потолок. Дом. — Потом он произнес несколько слов на непонятном языке. Дора испуганно смотрела ему в глаза. Коробочка холодила лоб.

— По нулям, — обернулся он к Гребу и сунул коробочку в прорезь сбоку штанов.

— Ты медальон снял?

— Да. Наверху оставил.

— Тогда совсем непонятно. — Греб поставил стул напротив Доры, сел на него верхом. — Что тебе не понравилось в Мириам?

— Мириам хорошая, добрая. Я же только спросила. Я не знала, что нельзя. Я не буду больше спрашивать.

— Елки-палки! Почему ты спросила?

Дора затравленно оглянулась на Мириам. Та поняла ее, села рядом на корточки, погладила по колену.

— Скажи, пожалуйста. Для меня это очень важно.

— У вас дом неправильный, у вас все ненастоящее.

— Говори-говори, — подбодрил ее Крис.

— Вы не так все делаете, как люди, не так говорите.

— Яснее можешь?

— Подожди, Греб, не рявкай, — вмешалась Мириам. Видишь, тебя Дора боится. А ты, милая, не бойся. Даю тебе слово, что в этом доме тебя никто не обидит. Ты мне веришь?

Дора отрицательно закрутила головой. Все рассмеялись.

— Так что в нашем доме не так?

— Доспехи ваши не настоящие.

— Как это не настоящие? Один в один! — возмутился Крис.

— С виду старые, а на самом деле новые.

— Ну и глаз у тебя!

— А ты что думал, я за всякое Г двадцать пять монет выкладывать буду? — улыбнулся Греб.

Дора не верила себе, но, вроде бы, все обошлось. Выжила. Надо рискнуть, пока хозяева ей довольны, потом такого случая не будет.

— Хозяин, скажи, вы люди? Я умею тайну хранить, я с караваном ходила.

— Вот ведь настырная. Люди мы, люди. То, что мы чужеземцы, не тайна.

— Вы с того материка?

— Еще дальше. Но это как раз тайна.

— Вы оттуда, откуда наши предки пришли?

— Ишь ты! Все знает! — восхитился Крис. — Нет, Дора, но ты почти угадала. Мы живем еще дальше. Сюда приехали, чтобы найти одного человека. Ваши порядки знаем плохо. А ты что о нас подумала?

— Что вы ночью меня убьете, кровь выпьете, а Черной Птице не отдадите. И я, мертвая, буду на вас до скончания века работать.

— То есть, зомби из тебя сделаем. А ты видела таких?

Дора серьезно кивнула.

… вытянулась под простыней и прислушалась к себе. Под одеялом было слишком жарко, и она повесила его на спинку стула. Странный дом. Странный и страшный. Не бьют… Лучше бы били. Целый час допрашивали, чем от местных отличаются. А как тут объяснишь, когда на этом берегу одни обычаи, на другом — другие, в фортах — третьи. Секон большой. А они слушают, будто без этого жить не смогут. Завры караваном! Греб дорогой медальон приказал носить. Не подарил, а одел, и запретил снимать. Сказал, что, если снимет, в бараки продаст. Дора хотела снять. Лучше в бараки. Там все ясно. Мириам отговорила. Гребу сказала, что неправ. Что, мол, нельзя ее, рабыню, запугивать. Кого же тогда можно, если не ее? Как хорошо было в караване. Все ясно, кругом свои. Ошибешься, караванщик плеткой вытянет и простит. Считается, что проехали. На то и караван. А тут ничего не ясно. Простили, не простили…

Внезапно Дора вспомнила, о чем говорили за обедом. Крис ждал ее! Она обещала придти. И забыла. Ох, боже мой! Третий проступок за день.

Проворно скатившись с кровати, она выскочила в коридор. Где же его спальня? Справа или слева? Приоткрыла одну дверь. На подушке две головы. Приоткрыла другую. Одна. Тихонько юркнула под одеяло. Провела рукой по груди мужчины. Крис тут же проснулся.

— Тави?

— Это Дора, хозяин.

— Что ты тут делаешь?

— Хозяин хотел видеть Дору, Дора пришла.

— Глупышка ты еще.

— Дора обещала, Дора пришла, — обиженно ответила девушка. — Если Дора не нужна господину, она уйдет.

Ладонь легла ей на плечо, спустилась ниже, на грудь, двинулась еще ниже.

— Подожди минуту, — приказал Крис, перегнулся через нее, пошарил в тумбочке. — Съешь таблетку.

Вложил в ее пальцы твердую горошину. Дора послушно разжевала. Горошина оказалась жутко горькой.

— Горько, — пожаловалась она.

— Не надо их разжевывать. Так глотай, — пояснил Крис. Его рука опять легла на грудь Доры.

— Ничего ты не умеешь. Кому нужно твое притворство? — Крис перекинул туда-сюда ее вислую грудь.

Дора уткнулась лицом в подушку, натянула на голову одеяло и зарыдала в голос. Второй раз за этот день слезы из нее лились ручьем. Крис обеспокоился.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51