— Ты — телепат! — нацелился в него пальцем Крис. — Греб, с тебя два золотых!
— Что такое телепат? — спросил Всемогущий.
— Человек, читающий мысли других.
— Вот как это называется, — улыбнулся Всемогущий. — Я называл это просто даром. Да, я телепат.
— Простой, или проецирующий? Проецирующий — это тот, кто посылает свои мысли и желания в головы других людей.
— Повтори это слово. Про-е-ци-ру-ю-щий. Надо записать. Да, я проецирующий телепат. Смотрите, сейчас рабыня отрежет себе грудь.
Мудра взяла со стола нож, отошла к стенке шатра, скинула одежду.
— Хватит! — рявкнула Дора. — Ты снял ошейник, одетый моей рукой, а теперь хочешь испортить ей тело! Смерти ищешь?
Мудра выронила нож, упала на колени, закрыла лицо ладонями.
— Я думал, вам это будет интересно, — пожал плечами Всемогущий. — Целый месяц вы кружили вокруг. Неспроста ведь. Я приказал патрулям не трогать вас, когда убедился, что вы не причиняете вреда моим людям, а в фортах наводите порядок. Так зачем вы хотели видеть меня?
Дора залпом выпила второй бокал.
— А ты еще не понял? Мы — братья по силе.
Они, — Дора кивнула на своих спутников, — искали твоих детей. Они хотят, чтоб у тебя было много-много детей, которые объединили бы их и твою силу. Но ни одна женщина не понесла от тебя. — Дора выпила третий бокал. Вино ударило в голову. — Тогда Мириам решила сама родить от тебя. Сегодня у нее такой день, что обязательно понесет под сердцем, с кем бы ни легла. Хочет, чтоб твои потомки были многочисленны как песчинки на берегу. Чтоб через тысячу лет все люди до последнего трубочиста обладали твоим даром.
— А ты, мудрая Дора, не хочешь?
— Нет! Но они помогли мне, и я обязана помочь им. Я говорила им, ты — зло, но они не слышат. Мечтают только о твоем даре в детях.
— Объединить в детях свою силу с моей… А вы не боитесь умереть от руки собственных детей?
— Чего тебе бояться? — Дору понесло. — Дети сначала должны стать взрослыми. Это двадцать пять лет. Ты к тому времени умрешь. Хочешь, я скажу год твоей смерти? От чего ты умрешь, не знаю, но год — он здесь! — Дора хлопнула себя ладошкой по лбу. — Я помню!
— Ты знаешь год моей смерти?
— Не веришь мне, дочери дракона? Сомневаешься в моей силе? — Дора потянулась за бокалом, но Крис отобрал его, а в пальцы вложил знакомый желтый шарик. Дора кинула его в рот, разжевала и сморщилась. Он был пронзительно горький. Это не от сонного газа, это что-то другое — догадалась она.
— Если знаешь год моей кончины, то держи его в тайне от меня, — решил Всемогущий.
— Мудрое решение, — одобрил Греб. — А на самом деле, Дора, почему бы тебе не показать Всемогущему свою семью? Хуже от этого не будет.
— Я сейчас принесу, — Мириам выскочила из шатра и побежала к лошакам. Вскоре вернулась с великолепной миниатюрой на листе бумаги. Три взрослых дракона и два малыша. Откуда у нее эта миниатюра, Дора не стала даже размышлять. Может, нарисовала. Если кислое тесто для ржаных лепешек за минуту делала, то от нее всего ждать можно.
— В середине — это Мрак. Мой приемный отец, — объяснила она Всемогущему. Рядом с ним — жены. Катрин и Лобасти. А это — дети. Артем и Шаллах. Они еще маленькие, но уже выше меня ростом.
— Артем учил меня сражаться двумя мечами, — вставила Мириам.
— Я никогда не верил сказкам про драконов, — ошеломленно вымолвил Всемогущий.
— И правильно! — согласился Крис. — Какого только бреда про них не рассказывают! Что огнем дышат, что лошака со всадником проглотить могут, что взглядом убивают.
— … что тыщу лет живут, — продолжил Всемогущий.
— А вот это как раз правда! — откликнулся Греб. — Справа на снимке Катрин. Ей без малого триста лет. По их понятиям не девочка, но и не старуха.
Дора стремительно трезвела. Винные пары рассеялись, наступило необычное состояние — будто она смотрит на все сверху. Ясны стали малейшие неосознанные жесты людей, их мысли и намерения. Два хищника присматриваются и принюхиваются друг к другу. Оба нервничают, ходят кругами и оба притворяются домашними котятами. И оба очень заинтересованы друг в друге. Как самец и самка. Только кто из них кто? Сейчас начнется хвастовство и бахвальство, они будут стараться поразить друг друга могуществом. Потом Мириам ляжет со Всемогущим. Зачем ей это? У нее ведь не может быть детей. Значит, полезет холодными блестящими железками в свое лоно. Как делала это с теми женщинами.
Как делала это с теми женщинами.
От этой мысли Дора испытала мрачное удовлетворение. Но надо что-то сделать. Сами мужчины за сто лет не договорятся. А нужно, чтоб поверили друг другу, перестали опасаться ножа в спину, чтоб Греб сделал свое дело и поскорей улетел к своему дракону. Вот тогда… Нет, она, Дора не встанет на его пути, она поможет. Греб заплатил за нее двадцать пять золотых, и он единственный был с ней всегда самим собой. Мири притворяется добренькой, но готова на коленях ползать, землю лизать перед Гребом. Крис пусть заботится о своем ласковом несмышленыше Тавии. Надо же, утопиться из-за того, что ее муж — воин. Нет, Дора не встанет между ними. Дора поможет Гребу, а потом сделает то, что должно.
— Греб, расскажи Всемогущему о нас. Он боится тебя, ты боишься его. А тебя бояться не надо. Завтра ты уедешь на Родину, и вы никогда больше не увидитесь.