При виде этого зрелища в лагере Данихнова все затихли — видели такое уже не раз. Не опасное, но и непонятное, необъяснимое. И к явлению этому одинаково настороженно относились и жители Срединного Мира, и гости из Преисподней. Потому что было это необъяснимо для всех — и людей, и гоблинов.
Ближе к полуночи золотистый пунктир в небе начал таять. Одновременно принялся меркнуть и багровый отсвет на западе. Люди зашевелились, послышались негромкие разговоры. Постепенно в лагере каждый занялся своим делом — кто-то принялся собирать топливо для костра; кто-то проверял оружие; кто-то просто сидел или валялся на земле, тупо уставившись в пространство.
Прыжок расположился на остатках постамента какого-то развороченного взрывом памятника и пытался оценить обстановку. Отношение «секретников» было к нему по-прежнему настороженным, и оружия Мошкову не вернули. Но бить перестали и даже накормили. Это, разумеется, не повод, чтобы задерживаться у «секретников» дольше, чем необходимо. Но пока что Мошков складывающейся ситуацией был доволен — жив, сыт и надежда на побег есть.
— Ну как ты?..
Прыжок поднял взгляд. Долговязое, нескладное нечто склонилось над ним. Нечесаные рыжие, торчащие во все стороны волосы этого «нечто» почти полностью спрятали его лицо. Прыжок вздохнул и отвернулся.
— Да так, Гнусь, ничего особенного, — нехотя отозвался он.
— Ты что, не рад, что ли?
— А чего мне радоваться-то?! — Прыжок обалдело посмотрел на Гнуся.
— Ну как это — чего?! — Гнусь тоже вытаращил глаза. — Снова встретились! Да и жив ты остался!..
— Ну разве что, — буркнул Прыжок. — А насчет того, что встретились… Не забыть бы тебе в глаз дать, вот чего!..
— За что это?!
— А за все! За Прыжка, за… за то, что от Косого смылся — один, без меня…
Густые брови Гнуся сложились домиком, а губы изобразили плаксивую гримасу:
— Да ты чё, совсем сбрендил, что ли? Хорош друг, мать твою! Я за тебя Влада упрашивал, распинался перед ним! А ты теперь от меня нос воротишь! Учти, кстати, что ты еще не в группе, а всего лишь на испытательный срок взят, не забывай! — Гнусь шмыгнул веснушчатым носом-картошкой и развернулся, всем своим видом давая понять, что подобного отношения к себе не потерпит и собирается уйти.
— Да ладно тебе! Садись, потолкуем… — Прыжок примирительно вытянул левую руку, приглашая Гнуся сесть рядом.
— Давай. — Гнусь явно не сильно обиделся, да и делать ему особо нечего было. Потому он охотно присел рядом.
— Слышь, Гнусь, а этот Макс — он вообще чего?
— Как это — чего? — не понял Гнусь.
— Ну, типа того, что он за человек? — пояснил Прыжок.
— Да так, — Гнусь махнул рукой, — ничего особенного…
— Это как? — поинтересовался Прыжок.
..
— Это как? — поинтересовался Прыжок.
— А вот так! Он в последнее время Данихнова нашего совсем достал. Мало того что самовольничает, так еще и решения Данихнова оспаривать вздумал.
Прыжок непроизвольно метнул взгляд в сторону проходившего мимо Макса. Скользкий тип этот Макс, подумал Прыжок. Широко посаженные глазенки — маленькие такие, желтовато-непонятного цвета — по сторонам так и шныряют, щеки красные, лицо все в пятнах каких-то… Эта живописная морда дополняется не менее живописной улыбочкой с этакими ямочками где-то между щеками и нижней челюстью.
— И как же самовольничает? — спросил Прыжок.
— А ты чё, сам не видел, что ли? — Физиономия Гнуся изобразила удивление. — Между прочим, это он насчет летописи-то кашу заварил. И про вас тоже он сказал. Ну, в смысле, где и когда вы курьерам засаду готовите…
— Ну?! Откуда ж узнал-то?! — Прыжок наклонился еще ближе к Гнусю и заговорил тише: — Слушай, а что если это он тогда навел Косого на курьеров? Все сходится ведь… Косой-то наш как раз накануне трепался с кем-то о них. Вот ведь зараза! Навел Косого на курьеров, а вас — на Косого! Да и вообще — странно он себя ведет, подозрительно…
— И прикинь, этот гад с нами пойдет. — На лице Гнуся проступила досада.
— Как — с нами?! Шутишь? — Прыжок аж подпрыгнул на месте.
— Что ты заладил, как да как? Очень просто! Данихнов так порешил!
— Бли-и-ин…
— Вот именно. — Гнусь принялся чесать голову. Он всегда так делал, когда что-то его не устраивало. — Еще неизвестно, чем вся эта фигня закончится…
— Значит, пойдем мы с тобой, сука Макс и… эта… как ее? Ну, тощая такая… уродина…
— Ага, — кивнул Гнусь, — а еще — Петька Малахов, Юра Коновалов, Дашка и Катя.
— Это еще кто такие вообще? — Прыжок сдвинул брови.
— Петька — вон он стоит. Видишь? Толстый такой, приземистый. Его Колобком еще называют иногда.
Прыжок повернулся в сторону, куда показывал Гнусь. Недалеко, подбоченившись, стоял невысокий парень в свитерке цвета хаки и таких же брюках. Выглядел он совершенно не как боец. Возможно, из-за полноты. А может, виной тому была его одежда — на удивление чистая для нынешних времен и почти не помятая. Да и лицо у Колобка было благородное такое, холеное, чуть ли не барское.
Вид Малахова сразу же насторожил Прыжка. Он не привык видеть таких людей — сытых и упитанных. Впрочем, возможно, у Малахова что-то неладно было со здоровьем — где по нынешним временам встретишь упитанного человека?! Разве что из числа тех, кто объедки с гоблинских столов подбирает…