— Я, кажется, уже все сказал, Малюта Лукьянович, — никаких инцидентов в переходе. Взяли на борт, доставили, отвалили. Все. Меня интересует, кстати, ваши прогнозы насчет отношения экипажа к новому руководителю операции, нашему военмору.
— Уважаемый Батыр не тянет на чистокровного арийца в немецко-фашистском понимании. Но, к счастью, расовая политика на борту лодки не играла той роли, какая была ей отведена пропагандистами. И это я тоже учел,- закончил доклад явно довольный собой Малюта.
— И все-таки… Согласятся ли они сотрудничать с ним? Они в этом тысячелетнем рейхе отличались особым гонором. К ним подход нужен.
— У Батыра папа — чистый казах, мама — чистая узбечка, один дедушка — финн, другой из рода Тимуридов,- без запинки отчеканил контрразведчик.- Феликс Эдмундович за данные головой ручается.
— Чьей головой? — с понятным любопытством поинтересовался командир.
— Батырбековской, разумеется…
«Стильно работают,- уважительно оценил труд коллег командир.- Может, и мне уточнить, кто у меня был прапрапрадедушка… Впрочем, стоит ли? И так хорошего в жизни мало».
— Продолжайте, Малюта Лукьянович, продолжайте, прошу вас. Вас приятно слушать.
Скуратов откашлялся и монотонным голосом забубнил дальше:
— Замом у Батыра пойдет обер-лейтенант Пауль Зиберт. Виноват, Кузнецов. У него два железных креста, в авторитете будет. Да и жетон гестаповский жуть и под водой наводит.
— С корабля на бал? Не рано ли парню? Может, еще на полигоне обкатаем?
— С бала на корабль,- вежливо поправил командира Малюта.- Да и надо ли его обкатывать? Все когда-то начинали. К тому же у Калинова моста он преотлично проявил себя. И прошлая биография у него — ой-ей!
— Слышал уже. Неделю назад получили ноту из Островного графства. Кстати, может быть, усилим группу богатырями?
— Илья наотрез отказывается плыть с потенциальными утопленниками по суеверным соображениям. Попович, сами знаете, кроме Ильи, никого уже не слушает. А Добрыню при одной мысли о море травит после его последней кругосветки с Магелланом.
— Ладно, Малюта Лукьянович, в целом я вами доволен. Ходовые испытания, торжественное поднятие флага назначаю на завтра. Доукомплектуйте группу и обеспечьте всем необходимым. Тут нам нужны такие, чтобы без глупых вопросов типа: «А зачем мне это, собственно, надо?» Инициативные нам нужны, волевые, решительные.- Командир разошелся не на шутку и опять начал размахивать руками.- Такие, кто может принять решение на месте.
— То есть взять ответственность на себя? — скептически уточнил Малюта.
— Вот-вот. Да, и подбодрите Батыра, а то настроение у него паническое. Пусть Баранов найдет хоть раз за всю свою жизнь пару теплых слов. Настрой должен быть на уровне, боевой. Торжественный митинг на причале организуйте, что ли?
— Все сделаем в лучшем виде,- уклончиво процедил Малюта, про себя подумав: «А зачем мне это, собственно, надо?» — Батыра подбодрим. Митинг проведем. После отбытия лодки для оставшихся на пристани — ужин с жареными поросятами.
Относительно Батыра Малюта Лукьянович не комплексовал. По богатому личному опыту он знал, что штык под задницу весьма эффективно действует на ипохондриков. От острого штыка настроение всегда поднимается.
От острого штыка настроение всегда поднимается. Оставалось только уточнить у Батыра, ипохондрик ли он. А Коля Кузнецов в качестве заместителя не подведет уж точно: немцы ему как родные, ближе многих своих.
Надо признать, что, протежируя Кузнецова, Скуратов охотно доверился чутью своего личного консультанта — Феликса Эдмундовича, к авторитетному мнению которого он всегда внимательно прислушивался. Да и самому ему невольно импонировала в Николае решительность, твердая хватка, осторожная наглость и расчетливое безрассудство. Этих качеств лично за собой он никогда не замечал, но в других, как старый, но честный циник, всегда ценил.
— Хорошо,- подвел черту командир отряда.- Последний вопрос. Кого конкретно имел в виду Илья, когда говорил об утопленниках,- экипаж лодки или наш десант? Экипаж ведь в некотором роде уже того… Надо ему пояснить.
— Поясним,- понимающе кивнул Малюта, делая пометку в блокноте.
Час спустя в офицерской трапезной царило особое оживление. Народ кучковался за столиками, бурно обсуждая вчерашнее назначение и предстоящее задание, о котором ровным счетом никто ничего не знал.
Понятно было только одно: на острове придется выполнять непонятно что и неизвестно как. Даже по прежним меркам штабной безалаберности эта ситуация была из ряда вон выходящей. Буян был местом даже не легендарным, а, скорее, мифическим.
У стойки заколоченного сегодня из предусмотрительности бара царило особое оживление: заместитель по высокому моральному духу Баранов только что заявил, что впервые видел Батыра в библиотеке.
Утверждалось, что бек взял «Книгу будущих адмиралов», памятку ОСВОДа [10] «Спасение на водах» и журнал свободных вакансий «Срочно требуются» и «Согласен на любую работу».
— Надо ему подсказать, как общаться с иноземцами,- послышался голос от столика, где сидели Нестеров, Дуров и Сусанин.- Это же проще пареной репы. Дык дави ему на глаз большим пальцем, пока по-нашенски не загутарит. Гы-гы-гы!