«Женщина…»
***
~# skip a period
В следующую неделю разговора у них так и не получилось. Тири гнала свой «Квантум», словно за ней по пятам неслась стая саблезубых тигров, а вечером ее не хватало даже на то, чтобы выпить несколько глотков кофе. Аурел тоже выматывался, но терпел, сцепив зубы. Тири же помалу становилась прозрачной — не то от усталости, не то от переживаний. Аурел никогда не думал, что из-за нервов может произойти такое — но, похоже, спутнице не давала покоя смерть одного из лощининских сетевиков. Не то чтобы Аурел оправдывал убийство вообще… Но здесь ведь явная оборона — не ты, так тебя…
А кто заставлял тебя воровать у Лощинина файл? Удаль захотел показать, хакер недоделанный? Или на деньги прельстился? Вот он, результат: такой же парень, как и ты, только не вор, а просто обитатель принадлежащего всем киберспейса, валяется лицом на столе, и вместо мозгов у него каша, а девчонка, тает прямо на глазах… На твоих, между прочим, глазах, пытаясь тебя спасти, вора, хвастуна и подонка!
Аурел остервенело выкручивал правую рукоятку, пытаясь не отстать от Тири. Он пытался придумать себе оправдание, и от этого на душе становилось еще гаже. Он хотел развернуться и поехать назад, к сити, прямо в лапы к лощининским торпедам, но представил, что скажет Мечта и отказался от этой мысли.
Вечерами он пытался накормить Тири, но она не слушалась, только пила воду, жадно и помногу. Ночами он прижимал к себе ее, словно этим мог защитить, и все время просыпался, когда она вздрагивала во сне.
Ночами он прижимал к себе ее, словно этим мог защитить, и все время просыпался, когда она вздрагивала во сне. А утром все начиналось сначала.
На двенадцатый день Аурела разбудило солнце — отразившийся от хромированного крыла «Квантума» лучик резанул по зрачкам, и сразу же под веками вспыхнули мириады радужных пятен. Аурел зажмурился, приподнялся на локте и потряс головой. Зрение быстро восстановилось, но матовые светляки еще долго ползали перед глазами, старательно избегая фокус.
Тири рядом не было. Он огляделся — девушка сидела на корточках у тихо поющей печки и, обжигаясь, пила бульон из пластикового пивного стаканчика. О том, что это бульон, Аурел понял из валяющейся тут же яркой упаковки с глупой коровьей мордой на желтом фоне. Бульонный кубик размером едва ли больше игральной кости был завернут чуть не в квадратный метр фольги.
— Доброе утро… — сказала Тири и впервые за двенадцать дней улыбнулась. — Как спал?
— Крепко… — пробормотал Аурел, выползая из спальника.
— Какое сегодня число?
Аурел взглянул на часы.
— Семнадцатое. А что?
Тири пожала плечами.
— Так… Надо же знать.
— Зачем?
Вернувшись к бульону, она не ответила. Но Аурел ни секунды не сомневался, что спрашивала она не просто так. Связь какая-нибудь, не иначе… Ну, да ладно: хандрить перестала, и на том спасибо.
Потом он тоже пил острый бульон и закусывал вяленым хеком, думая, что давно пора заехать в какой-нибудь городишко и набить продуктовые сумки до отказа. Смертельно хотелось пива, уже не первый день. И еще очень тянуло достать из пакета броду с диалом и щелкнуть клавишей питания… Но «коннект твой — враг твой»… В два счета отсекут. Не Лощинин, так полисы: после стрельбы в Трое, небось, такое творится…
«А чего, собственно, бояться? — спросил себя Аурел. — Стрелял не ты. Поди еще докажи, что Аурел Чогоряну и… ну, просто — Тири — к этому причастны?» Почему-то верилось, что угрюмый Грай не проронит при полисах ни слова, если вообще те что-нибудь заподозрят. А вот при лощининских молодцах… Эти умеют убеждать!
Интересно, Лощинин и его свора отсекли, где пропал Шамил со своими парнями? От этого многое, если не все, зависит. Отсекли, наверное, не полные же они лопухи, в самом-то деле. Сколько успели отмотать от Трои? По самым скромным прикидкам — не меньше пятнадцати тысяч километров. Но это не по прямой, сначала они шли на северо-восток, потом, не доходя до перегона, отклонились точно к востоку. Так и неслись параллельно перегону, в стороне от городков и дорог… Иногда только пересекали южные трассы, ответвляющиеся от трансконтинентальной нити.
— Надо к перегону двигать, — сказала Тири и Аурел вынырнул из мыслей, словно из киберспейса. — Городишко должен быть неподалеку, Мелекесс зовется. Заедем туда. Дня за два доберемся, если темпа не сбавим. Ты как? Выдержишь?
Аурел поморщился. Еще и подкалывает!
— Ты бы выдержала. А уж я не сломаюсь, — пробурчал он с недовольством.
Тири склонила набок рыжую, как встающее солнце, голову.
— Ты бывал когда-нибудь в зоне высадки? — спросила она вкрадчиво.
Аурел мимоходом подумал, что хандра ее испарилась как-то уж слишком резко, в одночасье, а это подозрительно.
— Следует ли понимать это как «Ты проходил на своей «Барракуде» перегон от старта в сити до финиша в зоне высадки?» Нет, не проходил.
— А я проходила. Четыре раза. Два туда и два обратно.
Аурел подавился хеком. То-то она с «Квантумом» как одно целое…
— Сколько ж тебе лет было в первый раз?
— Десять.
Аурел недоверчиво хмыкнул.
— У папы за спиной?
— Нет, — ответила Тири. — За рулем. Папа только ехал впереди. У него был потрепанный «Мегаполис», ты таких и не помнишь, наверное. А у меня «Ксебек тридцать один-двадцать», тоже еще та развалина. Ничего, доехали… После этого мне подарили первую приличную тачку — «Коннер» CFS восемьсот пятидесятый, возвращалась я уже на ней. Помню, как плясала и вопила от счастья в зоне высадки рядом с новеньким «Коннером», глядя как «Ксебек» гибнет под прессом… А как мне нравился запах смазки!