— Давай назначим отъезд на послезавтра, — просительно сказал Иван, пряча глаза. — А то так сразу…
— Хорошо, — согласился я. — Пусть будет послезавтра. Я успею приготовить себе новую одежду.
Глава шестнадцатая
Около Московской заставы было светопреставление. На менее трех десятков экипажей самого разного класса и калибра, от украшенных гербами карет, до крестьянских подвод загородили всю дорогу. Господа ругались со своими кучерами, дамы выглядывая из окошек карет, махали платочками и понукали нерадивых, беспомощных, по их мнению, мужей, гужевики пытались проехать без очереди, а со стороны Петербурга подъезжали все новые экипажи.
Мне было интересно узнать, в чем причина такой странной толкучки, но выйти из своей коляски и пройти вперед посмотреть, что делается около самого шлагбаума, я не решался.
Мне было интересно узнать, в чем причина такой странной толкучки, но выйти из своей коляски и пройти вперед посмотреть, что делается около самого шлагбаума, я не решался.
Мы с Юлией сидели в коляске и обмахивались веерами. Виной тому была не жара, а комары, вылетевшие на утреннюю охоту.
— Не видишь, что там делается? — не удержался спросить я Ивана, пытающегося рассмотреть причину задержки, стоя на облучке.
— Проверяют выезжающих, — ответил он, опускаясь на свое кучерское место.
В столице было достаточно людей, которыми могла интересоваться полиция, но тревожная интуиция подсказывала, что дело не обошлось и без моего участия. Я лишний раз похвалил себя за предусмотрительность и уселся в самой, что ни на есть естественной девичьей позе.
Узнать в стройной, модно одетой барышне разыскиваемого преступника, как мне казалось, было почти невозможно.
Для этого я надел новое, купленное накануне за двести рублей платье, и обул изящные туфельки на высоких каблуках.
Как ни медленно продвигался затор, через полчаса мы оказались довольно близко от шлагбаума, и теперь мне стало видно, как будочники проверяют отбывающих из столицы.
С первого взгляда было трудно понять, что или кого они, собственно, ищут.
Почему-то в съезжую избу, видимо на разборку, повели высокого, тучного человека мещанской наружности, следом — малорослого возчика. Я почти совсем успокоился, решив, что ищут не меня, а кого-то другого, когда из съезжей вышел знакомый мне полицейский прапорщик с обвязанной платком головой. Вид у него был совсем не героический, он напоминал француза, бегущего из-под Москвы.
— Не знаете, сударь, почему такая задержка? — спросила Юлия молодого офицера остановившегося возле нашей коляски.
— Ищут опасного государственного преступника, — ответил он со всей значительностью, на которую был способен, и поглядел на красавицу, что называется, орлом.
— Какой ужас! — красиво испугалась Юля. — Откуда же здесь такой преступник?
Видно было, что молодой человек этого не знает, но, боясь утратить внимание прекрасной незнакомки, он мужественно насупил брови и небрежно бросил:
— Вам, сударыня, бояться решительно нечего. Считайте, что его уже поймали.
— Кого — его? — поинтересовалась спутница красавицы, то есть я.
— Как кого, — удивился офицер, — конечно, преступника!
Ответ был совершенно исчерпывающий, и я потерял интерес к разговору. Однако молодой человек так не думал и продолжал стоять около нашей подножки, придумывая, что бы еще сказать.
— Позвольте, если будет опасность, пожертвовать ради вас своей жизнью! — наконец воскликнул он.
— Но вы же меня совсем не знаете! — ответила Юлия, потупив глазки.
— Тогда позвольте представиться, — щелкнул каблуками офицер, — прапорщик Аркадий Семидольный.
— Простите, чего семи? — ехидно спросил я.
— Дольный, это значит что у всех в нашем роду семь долей! — гордо сказал он.
— А это хорошо или плохо? — поинтересовалась Юлия, не спеша называть свое новое имя.
— Думаю, что хорошо, — как мне показалось, не очень уверено ответил прапорщик. — Семь долей лучше, чем одна.
Разговор опять зачах, и молодой человек сделал отчаянную попытку его оживить:
— А мы с приятелем едем в отпуск, в родительское имение.
А вы куда изволите вояжировать?
— На моление, — ответила Юлия, хотя ей было наказано с незнакомыми людьми не разговаривать, — поклониться иконе Владимирской Божьей матери.
— Так вы вояжируете во Владимир! — чрезвычайно обрадовался прапорщик. — Какая неслыханная удача, мы тоже едем во Владимирскую губернию!
— Право, не может быть! — чему-то обрадовалась Юлия, хотя всего несколько дней назад дала суровый обет.
— Никакой удачи в этом нет, — вмешался в разговор я, — мы будем ехать очень медленно и одни.
— Почему, Лизонька? — удивилась Юля. — Молодые люди составят нам компанию. Как же ехать без мужской защиты?
Мне очень захотелось если не пнуть, то хотя бы по-девичьи ущипнуть товарку. Если к нам привяжутся этот прапорщик со своим приятелем, то как им потом им объяснять, почему после заставы я из девушки вдруг превратился в юношу. От меня обе заинтересованные стороны ждали ответ и получили его:
— Ты уже забыла про свой обет?
— Ах, да! — сказала чаровница, состроив виноватую гримасу. — Конечно, нет, как ты могла такое подумать!
— Что за обет? — спросил прапорщик.