Раздался негромкий выстрел. Что-то рвануло меня за плечо. Запахло серой.
Падая, я отбросил топор, но саблю сумел удержать. Еще не коснувшись пола, каким-то образом извернулся, оттолкнулся от него свободной рукой и начал подниматься на ноги.
Все произошло так быстро, что Сил Силыч, кроме как выстрелить, больше ничего не успел предпринять. Он по-прежнему стоял на том же месте, с дымящимся пистолетом в вытянутой руке. Вид у него был какой-то оторопелый, словно он не чаял увидеть меня в живых. Потом он поднял левую руку к груди. Шлафрок начал окрашиваться красным. Было похоже, что я все-таки достал его острием клинка.
Обретя устойчивость, я пошел на следователя. Надворный советник, не отрывая от меня взгляда, протянул руку к столу.
Я не стал дожидаться, когда он нашарит в ящике новое оружие, и бросился вперед. Однако Сил Силыч успел-таки выхватить пистолет и начал его поднимать. Предупреждая его попытку выстрелить, я взмахнул саблей. Кажется, его задело клинком, но он никак на это не отреагировал. Смотрел в глаза, и ствол уже был направлен точно мне в живот.
Этот мерзавец настолько никому не доверял, что везде держал заряженные пистолеты с взведенными курками! Положение складывалось катастрофическое.
Падать или пытаться отскочить было поздно. В любом случае, второй раз такой фокус у меня не пройдет, тем более что старик глядел на меня совершенно обезумевшими от ненависти глазами.
Я же смотрел на его указательный палец, который, начав сгибаться на спусковом крючке, отмерял последние мгновения моей жизни.
Я же смотрел на его указательный палец, который, начав сгибаться на спусковом крючке, отмерял последние мгновения моей жизни. Время как будто остановилось…
Вдруг, непонятно почему, Сил Силыч мне низко поклонился. Причем голова его при этом, совершенно непостижимо, почему-то с глухим стуком упала к моим ногам и покатилась по полу. Из обрубленной шеи вверх ударил фонтанчик крови, обезглавленное тело пошатнулось и начало мягко оседать на пол.
В первую секунду до меня даже не дошло, что случилось. Это было как в сюрреалистическом кошмаре, у человека вдруг сама собой отвалилась голова! Инстинктивно, чтобы не запачкаться в крови, я отскочил в сторону. Только после этого понял, что удар сабли достиг цели, и я нечаянно отрубил человеческую голову.
«Сейчас меня начнет рвать», — отстранено подумал я. Однако ничего с моим желудком не произошло. Признаюсь, как на духу, эта немыслимая жестокость меня в тот момент даже не расстроила. Появилось скорее чувство удовлетворения, что удалось наказать еще одно исчадие ада.
Позже, по прошествии времени, мне пришла в голову мысль, что в разговор с титулярным советником я вступил только для того, чтобы найти повод для выполнения смертного приговора. Ударить в спину безоружного старика, даже такого вурдалака, я был не в состоянии.
Теперь, когда все произошло при самозащите, угрызений совести можно было не бояться. Да и не было времени заниматься самокопанием. Меня больше волновало, сказал ли старик правду об Але, или соврал. Следователь был дьявольски умен и хитер и, скорее всего, блефовал. Но вдруг это все-таки правда!
Я постарался взять себя в руки. Раскисать было нельзя ни в коем случае. Неизвестно, что еще могло случиться со мной в этом доме. Чтобы успокоиться, я сел за стол и налил себе красного вина в стакан покойного. Поднимая его, чуть не уронил из одеревеневших пальцев и понял, что ранен. Вспомнил, как после выстрела что-то больно ударило в плечо. Пришлось отставить стакан и снять с себя кафтан и рубашку. Из разодранной мышцы хлынула кровь. Рана была небольшая, сквозная, но болезненная и неприятная. Пуля прошила трицепс, на выходе разворотив мышцу.
Сразу же стал вопрос о стерилизации. Зажав рану рукой, я начал шарить по буфетам и комодам в поисках чего-нибудь спиртосодержащего. Сухое красное вино для этой цели не годилось. Сил Силыч оказался почти трезвенником.
Зато все емкости в комнатной мебели оказались заполненными деньгами разного достоинства, ювелирными украшениями и драгоценной утварью. Я старался не думать, сколько людских жизней погубил этот вурдалак, чтобы награбить такие сокровища.
Наконец мне попалось то, что я искал — французский коньяк в хрустальной бутылке тонкой работы. Я вынул притертую пробку и плеснул себе на плечо благородную ароматную жидкость. Потом разрезал на бинты чистую хозяйскую рубаху, смочил их коньяком, еще раз продезинфицировал рану и наложил тугую повязку. Боль была адская. У меня даже закружилась голова. Похоже было на то, что малокалиберная пуля не только пробила мышцу, но и задела кость.
Окончив медицинские процедуры, я принялся за поиски подходящего платья. Моя перепачканная кровью одежда неминуемо привлекла бы ко мне повышенное внимание. Искать неизвестно что в чужом доме — дело неблагодарное. Я быстро утомился и начал взбадривать себя коньяком. От всех этих передряг, голода и потери крови меня тошнило, и сильно кружилась голова Короче говоря, я был, конечно, живее обоих своих противников, но не так чтобы очень.
Коньяк оказался так хорош, что в закуске не нуждался. Это было кстати, потому что в комнате ее и не оказалось. С сожалением отставив бутылку, чтобы банальным образом не опьянеть, я продолжил поиски.
С сожалением отставив бутылку, чтобы банальным образом не опьянеть, я продолжил поиски.
Кроме денег и драгоценностей иногда мне попадалась одежда, но все из той же категории драгоценностей: парча, бархат, отделанные золотом и камнями придворные мундиры и женские платья в жемчугах и брильянтах.