— Вы не скажете мне, что вам нужно от Александра Федоровича? Он весьма приятный господин, но вести с ним дела я бы своим друзьям не советовала.
— Мне нужны надежные документы, — прямо сказал я, подумав, что при таком ремесле у кого, как не у нее, еще могут оказаться возможности быть с законами на «ты».
— Документы я вам достану, — не задумываясь сказала она. — Вам нужен паспорт?
— Лучше два, мне и приятелю. И подорожные грамоты.
— Хорошо, завтра зайдете в городское полицейское управление к генералу Кутасову, и он распорядится выписать все необходимые бумаги.
— То есть как? Так просто зайти?
— Конечно, тем более что вы знакомы.
— Я не знаю никакого генерала Кутасова, — начал я и запнулся. — Это что, он и был?
— Да.
— Так мне к нему идти за документами?
— Именно.
— Вы это серьезно?
— А что вас удивляет?
— Но он же меня в своем управлении и оставит!
— Не думаю. После того, что он сегодня совершил, он будет делать все, что я ему велю. Иначе…
— Что иначе? — подсказал я, когда она внезапно замолчала.
— Вы видели сегодня белокурого молодого человека в бархатной полумаске?
— Нет, я как-то больше на женщин смотрю.
— Это неважно. Я могу ему пожаловаться на Кутасова, а это, поверьте, в Российской империи очень значительный человек. Тогда генералу не поздоровится, а если мне не поможет он, то… Впрочем этого никак не случится. Генерал неглупый человек и ссориться со мной из-за девушки и, простите, дерзкого мальчишки — не станет.
— А что это за таинственный блондин? — не удержался я от праздного любопытства.
— Цесаревич Александр Павлович. Он ходит ко мне в гости развлечься и отдохнуть от батюшкиных строгих порядков.
«Ни фига себе, — с восхищеньем подумал я, — круто они тут устроились».
— Спасибо, коли получится, — поблагодарил я.
— Да, напишите на бумажке приметы свои и приятеля, я отдам генералу.
— Зачем?
— Вписать в паспорта, — ответила Сильвия. Потом удивленно на меня посмотрела, — У вас что, никогда не было русского паспорта?
— И сейчас есть, только без примет. — Про фотографию я естественно не упомянул.
— У вас здесь есть бумага и перо? — без надежды на успех спросил я.
— В моем кабинете, — указала на закрытую портьерой дверь эта необычная для своего времени женщина, бизнес-леди конца XVIII века.
Я прошел в небольшой кабинет с конторкой, и действительно, на ней оказалась стопка писчей бумаги и несколько очиненных гусиных перьев. Став за нее, я принялся «сочинять паспорта». Оказалось, это не так-то просто, особенно в том, что касалось описания примет. Однако, помучившись минут двадцать, я все-таки составил тексты документов с описанием роста (два аршина два вершка у меня и два аршина шесть с половиной вершков у Ивана), цветом глаз, типом лиц и особыми приметами, которых у нас обоих не оказалось.
Передав исписанный лист Сильвии, я вернулся в общую залу посмотреть на будущего императора Александра I.
Однако никакого высокого блондина в бархатной полумаске там уже не было. Как не было и моего приятеля Остермана. Однако одного слегка знакомого человека я увидел и сразу подошел к нему. Это был преображенец, товарищ Афанасьева, вместе с которым он разыгрывал коллежского асессора.
— Здравствуйте, — сказал я, выруливая из группы молодых людей, рассеяно наблюдавшими за танцами, — вы меня не помните, мы вчера встречались у Демута. Я приятель Афанасьева.
Молодой человек, внимательно посмотрел он меня и весело подмигнул:
— Как не помнить! Вчера мы славно повеселились!
— Да, но сегодня Александра арестовали!
Вопреки моему предположению, весть о несчастье, постигшем товарища, молодого человека ничуть не тронула.
— Да? — рассеяно сказал он, с интересом наблюдая за полной брюнеткой, танцевавшей мазурку второй парой. — Вы не знаете кто это такая?
— Нет, я здесь впервые, почти никого не знаю.
— Интересная штучка! — сообщил мне легкомысленный повеса. — Нужно с ней познакомиться.
— Так что с Александром? Ему нужно помочь!
— С Шуркой-то? Да, Бог с вами, сударь, пусть посидит недельку, хоть отдохнет от пьянства. Ничего с ним не случится.
— Но ведь у него могут быть серьезные неприятности, если докажут что он участвовал в нашей шутке.
— Какие неприятности, вы смеетесь? Тетка в нем души не чает и спускает ему все сумасбродства. Попросит императора или императрицу, те и распорядятся замять дело.
— А кто у него тетка?
— Графиня Ростопчина, фрейлина Марьи Федоровны и супруга Федора Васильевича, кабинет-министра по иностранным делам, третьего присутствующего в коллегии иностранных дел, графа Российской империи, великого канцлера ордена св. Иоанна Иерусалимского, директора почтового департамента, первоприсутствующего в коллегии иностранных дел и, наконец, члена совета императора, — без запинки перечислил все должности Шуркиного родственника приятель бедного узника.
— Да, пожалуй, коллежскому регистратору, даже великому взяточнику и тайному миллионщику, с такой родней не справиться, — засмеявшись, согласился я.
В это время к нам подошел полицейский генерал. Он почтительно поклонился моему собеседнику и сказал извиняющимся тоном:
— Простите, барон, если я на минуту отвлеку вашего собеседника.