Хорошо, что силы у нас были неравны, а то я бы ее просто не смог удержать. Нужно было что-то придумать. Уже скоро я понял, что она, в конце концов, сможет вырваться.
— Закрой глаза и представь, что ты не со мной, а с ним! — крикнул я ей в самое ухо, одновременно прижимая ее всем телом.
Сначала Матильда еще сопротивлялась, но потом обмякла и сама нашла мои губы…
— Ну, что, — спросил я «фантома», который продолжал лежать третьим в постели, — пришел мой последний час? А вот твой конец придет завтра, это я обещаю! Спалю к чертям все, что здесь есть. После этого можете пугать медведей в лесу!
Красавец повернулся ко мне, и мы оказались лицом к лицу. Вообще-то, посмотреть на такое со стороны было бы, наверное, забавно. На одной кровати лежат двое голых людей и третий в сапогах и дорогом расшитом золотом и серебром камзоле.
— Ты не посмеешь этого сделать! — сказал он, пронзительно глядя мне в лицо, своими красивыми, выразительными «очами».
— Почему же не посмею? Нынче утром дом и сожгу, — буднично сказал я.
— Тогда знаешь, что с тобой будет? — спросил он, все еще пытаясь меня запугать.
— Знаю, вы разрежете меня на куски и сжарите на сковородке, — подсказал я. — Только это уже будет после пожара!
— Почему ты не пил вино? — вдруг спросил он.
Я уже поймал кураж и, не задумываясь, ответил:
— Потому что я убежденный трезвенник.
Кстати, мы обсуждали этот вопрос с Матильдой, когда я уговаривал ее не пить неизвестно что, судя по тому, что красавец был не в курсе того разговора, прослушивание у них тут оказалось не на высоком уровне.
— Зачем тебе жечь дом? Мы бы могли договориться…, — совершенно неожиданно, сказал он, когда мы вдоволь налюбовались друг другом, и я так и не отвел от него глаз.
Я чуть не засмеялся, привидение начало торговаться с жертвой!
— Я всегда готов к переговорам, слушаю ваши предложения, — вежливо сказал я.
Он долго, сосредоточенно думал, потом сказал:
— Мы отпустим тебя отсюда живым, но только одного.
Я ничего не ответил, продолжал вопросительно на него смотреть. Красавец поерзал и нерешительно, спросил:
— Согласен?
— С чем? С тем, что вы меня отпустите? А как же моя спутница?
— Она останется здесь! — твердо сказал он. — Мы с ней уже повенчаны смертью.
— Нет, на такое я не пойду. Я думал, ты мне предложишь хотя бы сундук золота, а ты предлагаешь то, что у меня и так есть.
— Я тебе предлагаю большее, чем богатство, я тебе предлагаю жизнь! Если ты не согласишься, то тебя ждет..
— Знаешь, что, друг ты мой потусторонний, сгинь отсюда, а то я тебя сейчас перекрещу, — сказал я, поднимая сложенные щепотью пальцы. — Я не знаю, откуда ты взялся, но если еще тебя увижу, то не стану ждать утра, сразу же подпалю дом. И тогда посмотрим, что стоят чертовы угрозы!
Не знаю, что на него подействовало, святое крестное знамение или угроза сжечь дом, но красавец у меня на глазах растворился в воздухе. Не зная, наблюдает ли за нами кто-то четвертый, я сохранил беззаботное выражение лица и игриво пощекотал Матильду.
Не зная, наблюдает ли за нами кто-то четвертый, я сохранил беззаботное выражение лица и игриво пощекотал Матильду. Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, будто только что проснулась и спросила:
— Что это было?
— Если бы знать! — философски ответил я. — В мире столько тайн и загадок, что и десятка жизни не хватит в них разобраться!
Она серьезно выслушала это треп, нахмурилась и спросила:
— А почему у меня болит все тело?
— Потому, что мы занимались любовью втроем, а это не есть хорошо. Теперь же давай спать, наша полночь, кажется, уже миновала.
Однако она не успокоилась и задала напрашивающийся вопрос:
— Как это втроем? Нас же здесь двое?!
— И это тоже великая тайна мироздания, — ответил я, зевая, и задул свечу.
Больше этой ночью нас никто не беспокоил.
Глава 13
Проснулся я поздно, когда к окну уже прилип серенький осенний день. Ветки растущего возле окна вяза, нескромно заглядывающие в нашу комнату, сочились каплями избыточной влаги. Я посмотрел в окно, но ничего нового во дворе не увидел. Правда, из нашей спальни обзор был небольшой, виден был только огород, за которым была страшная яма с телами погибших людей. Если нас и ждали какие-то сюрпризы, то со стороны главного входа и хозяйственных строений.
Матильда еще спала и я, стараясь ее не разбудить, оделся в свою непромокаемую и непродуваемую одежду двадцать первого века. Однако она все-таки проснулась, пожелала мне доброго утра, потом сбросила одеяло и недоуменно себя осмотрела. Выглядела француженка, нужно прямо сказать, неважно. К ободранным вчера возле ограды ладоням добавились синяки, причем почти по всему телу.
— Алекс, ты не знаешь, что со мной случилось? — спросила она. — Меня кто-то побил?
— Нет, — ответил я, — опять появился твой таинственный ухажер и пытался тебя увести. Мне пришлось удерживать тебя силой.
— Да? — как-то неуверенно сказала она. — А почему у меня вообще все болит?
Я догадался, что она имеет в виду, но состроил невинное лицо.
— Не знаю, может быть, мы вчера вечером немного переусердствовали, — сказал я. — Когда твой красавец лежал с нами…