— Давай о чем-нибудь говорить, — предложил я, чтобы не зацикливаться на ночных страхах. — Расскажи о своем детстве…
— Что о нем рассказывать? Детство как детство, — после долгой паузы, ответила Матильда, — жили в основном в имениях, где мама служила гувернанткой. Детские игры, помещичьи дети. Наверное, поэтому, всегда чувствовала себя больше русской, чем француженкой. Потом поняла, что бесприданница и нужно как-то устраиваться в жизни. Когда умерла мама… я тебе рассказывала… Потом вышла замуж за Виктора… Он был хорошим человеком, только немного не от мира сего и очень экономным, никак не мог понять, что женщине, чтобы чувствовать себя уверенной, нужно быть красивой и привлекательной…
Она замолчала, погружаясь в воспоминания, потом откинулась на спину и заложила руку за голову. В тусклом сумеречном свете, скрывающим мелкие детали, ее тело казалось совершенным. Я невольно положил руку на ее грудь и ощутил нежность и тепло женского тела. Матильда рассеяно улыбнулась и освободилась от тяжести руки. Потом спросила:
— Мы сегодня будем спать?
— Не знаю, может быть после полуночи, когда успокоится нечистая сила, — пошутил я. — Кто знает, какие нас еще ждут сюрпризы.
— Я вот думаю, — сказала она, — если бы ты меня тогда не ударил, то я бы сейчас лежала мертвой в ужасной яме. Ты ее закрыл?
— Да, перекрыл досками, — ответил я. — Слышишь, опять звенит колокольчик?
Матильда подняла голову с подушки и прислушалась.
— Теперь слышу, — дрогнувшим голосом сказала она, — думаешь, опять начинается?
Я молча кивнул, внимательно наблюдая за комнатой. Однако пока привидения не появлялись.
— Мне страшно, — сказала она и попросила, — обними меня.
Я прижал ее к себе, но думал не о ней, а о таинственных хозяевах дома. Чем-то они теперь нас удивят.
Я прижал ее к себе, но думал не о ней, а о таинственных хозяевах дома. Чем-то они теперь нас удивят.
— Смотри, опять он, — сдавленно сказала Матильда, глядя мне через плечо.
Я быстро повернулся. Возле стены, через которую давеча в комнату попала девушка в рубашке, стоял мужчина в старинном придворном камзоле, но без подходящего ему парика. Я невольно вырвался из рук подруги и схватился за саблю. Мужчина сделал мне успокаивающий знак рукой. Я застыл на месте, рассматривая незваного гостя. Объективно, он был красив, лет двадцати пяти с правильными чертами лица, бледной кожей и будто нарисованными выразительными глазами. Другое дело, что мне никогда не нравились люди такого типа, какие-то слишком прилизанные и открыточные. Он тоже меня рассматривал и, думаю, как и я его, без особого восторга.
— Кто вы такой? — спокойно спросил я.
Он не ответил и перевел взгляд с меня на Матильду. Я почувствовал, как она, что называется, затрепетала и даже инстинктивно повернулась, слегка раздвинув ноги. Похоже, слащавые молодые люди были в ее вкусе.
— Я спросил, кто вы такой? — повторил я, пытаясь привлечь его внимание ко мне. То, что он разглядывал Матильду, мне очень не понравилось.
Однако красавец в камзоле, предпочел общению со мной, разговор с прекрасной дамой.
— И ты променяла меня на такого? — спросил он, скользнув по мне презрительным взглядом. — Я знаю, первый раз он тебе помешал соединиться со мной, — продолжил он, — но сейчас он это сделать бессилен! Я жду тебя, это твоя последняя возможность стать моей невестой!
Матильда как приговоренная начала вставать с постели, но я отбросил ее назад и вытащил-таки саблю из ножен. Затем обратился к красавцу:
— Сейчас посмотрим, что ты такое на самом деле!
— Ты бессилен мне помешать, — сказал он, не сводя масляного взгляда с женщины.
— Ну, это мы еще посмотрим, — пробормотал я и махнул саблей.
Увы, правым оказался он, а не я, клинок разрезал воздух, и невредимый красавец остался на том же, что и прежде месте. Только теперь он откровенно смеялся мне в лицо.
— Так я и думал, — сказал я, — ты бестелесен.
— Наконец у тебя хватило ума понять, что справиться со мной невозможно! Тебе придется беспрекословно мне подчиниться! — зловеще сказал он, видимо рассчитывая, что ввергнет меня в трепет.
Я же подумал, что он не может знать, откуда я тут появился и то, что никакие бестелесные голограммы меня испугать не могут. Не то мы еще видели в цивилизованные эпохи!
— Матильда, — сказал я, вкладывая саблю в ножны и демонстративно переставая обращать внимание на бесплотного красавца, — ты хотела заняться любовью при свидетеле? У тебя есть шанс! Пусть эта образина нам завидует!
— Прощайся с жизнью, жалкий человечек! — грозно сказал обескураженный красавец, подходя вплотную к кровати. — Пришел твой последний час!
— Ага, — насмешливо сказал я, привлекая к себе Матильду, — иди пока постой в углу, ты нам мешаешь!
Не могу сказать, что стоящий за спиной фантом очень меня вдохновлял на любовные подвиги, но другого выхода вразумить француженку у меня просто не оказалось. Этот мистический гад действовал на Матильду, как валерьянка на кошку.
Однако красавец не успокоился и попытался помешать тому, что начало свершаться у него на глазах. Он улегся рядом с нами в постель, и начал что-то нашептывать моей подруге, отчего она впала в истеричное состояние.
Я больше его голоса не слышал и мог только догадываться, что он ей говорит. Матильда закричала и начала выгибаться у меня в руках, стараясь вырваться. То, что она при этом кричала, передавать, пожалуй, не стоит.