Совет двигался по новым рельсам, бросая их прямо на землю, или по старым, сдирая с них ржавчину. Там, где путь упирался в утесы, в нескольких милях вбок находились следы старого полотна. Но теперь Совет повсюду ждали грубо сработанные, но достаточно вместительные тоннели. Все годы, пока Совет вел тихую жизнь на краю земли, батальоны путейцев посменно выезжали в глушь и строили тоннели на случай немедленного отступления.
На третий день после прибытия Каттера с товарищами состоялась торговля. Примчались не сгибающие ног и презирающие границы измерений боринатчи: трава, по которой они скакали, даже не шелохнулась. Они разложили перед торговцами Совета свои таинственные товары: сгустки волос, мокроты и драгоценных камней — порожденные землей безоары.[8]
— Мощные амулеты эти штуки, — шепнул Каттеру кто-то из местных; Железный Совет был причастен к тайнам разных магий.
«Если уж вы нас нашли, то можете с нами торговать». Предметами купли-продажи были хлеб, мясо, информация и инженерные секреты. Именно изобретениями своих специалистов Железный Совет по праву гордился, выгодно продавая их дельцам от Братьев, из Вадонка, из кочевых племен.
Ничего подобного Совету, его жизни не существовало. Нигде в мире. Каттер был возбужден. Чуть ли не с самого рождения он слышал про Железный Совет. В детстве это была волшебная история, потом — захватывающая приключенческая повесть и наконец, когда появился интерес к политике, возможность чего-то нового. И вот Каттер своими глазами увидел все и был разочарован, хотя не мог понять почему.
Он был не в состоянии постичь, чем отличаются эти люди от остальных. И тихо бесился оттого, что не видел в этой жизни ничего особенного, но, наблюдая, как эти люди пашут землю, пасут скот, пишут, спорят, растят детей и занимаются тысячью других самых обыкновенных дел, понимал, что они выглядят и ведут себя как совсем новые существа. В голове не укладывалось, как такой человек может, к примеру, сдирать старую краску с паровоза и красить его заново, то есть заниматься чем-то таким, что Каттер видел и прежде.
Денег у них не было — только для торговли за кольцом дороги. И Каттера это почему-то злило. Он не мог взять в толк, зачем повстанцам вздумалось брать пример с отсталых хозяйств на тощих землях, где батрак в жизни не видел монет, а брал то, что давал ему за работу господин. В безденежной экономике ему чудилось что-то ненастоящее: как будто если платить зарплату не деньгами, а чем-то другим, то человек будет красить паровоз не сверху вниз, а как-то иначе.
Лишь много дней спустя Каттер понял, что ошибался. Что-то все-таки менялось. Здесь по-другому красили паровоз, и землю пахали, и ножи точили, и бухгалтерию вели.
«Это новые люди, — думал он. — Не такие, как я». Эта мысль страшно беспокоила Каттера.
В один ужасный день он едва не запрезирал то, что видел. Он ненавидел Совет за то, что тот его отвергал. За то, что Совет удивляет слишком мало — и слишком сильно в то же время. А потом он понял, что дело вовсе не в Совете, а в нем, ну конечно же, в нем самом.
«Я не был здесь, когда все начиналось. Я не создавал здесь всего своими руками, как эти старики, и я не родился здесь, как молодежь.
Он ненавидел Совет за то, что тот его отвергал. За то, что Совет удивляет слишком мало — и слишком сильно в то же время. А потом он понял, что дело вовсе не в Совете, а в нем, ну конечно же, в нем самом.
«Я не был здесь, когда все начиналось. Я не создавал здесь всего своими руками, как эти старики, и я не родился здесь, как молодежь. Я не сделал это место, и оно не сделало меня».
— Неблизкий сюда путь.
Новички, Анн-Гари и другие члены правления проводили вечер в зале собраний. Специально для Иуды завели старомодный вокситератор, и с воскового барабана понеслись ритмичные, как удары молота, звуки рабочих песен о странствовании Железного Совета на запад: это были отрывки из «Песен для человека с големами».
— Я расскажу, как все было на самом деле, — заговорил один человек, когда закончился ужин. — Песни, конечно, не врут, но в них не все сказано. А ты должен знать все.
Наступала ночь, холодало, люди за столом жевали лепешки.
— Неблизкий сюда путь, — повторил тот человек и рассказал им о какотопическом пятне, хотя и без подробностей. — Мы еще легко отделались. Почти месяц вдоль безумной земли бродили, — заключил он.
А еще он рассказал, как два года с лишним Совет посылал разведчиков в неведомые земли, которых нет на карте, и как те плутали там, не всегда находя дорогу обратно, и как в Совете ссорились, прокладывая маршрут, и как учились все делать сами. И как, прокладывая рельсы, случайно угодили на войну. Сами того не зная, они поставили свой поезд между двумя воюющими кланами каких-то лесных тварей, полулюдей-полуживотных, и те стали осыпать их камнями и дротиками с двух сторон, обзывая захватчиками. Мятежный поезд встречался с посланцами государств, о которых в Нью-Кробюзоне едва слышали: Вадонка, королевства наймитов, и Чарчельтиста, водного города. Члены Совета обучались языкам, торговле и этикету в режиме жестокой необходимости.
— После какотопической зоны мы словно заново открывали землю.