Чернильно-синее пламя вырвалось изо рта и растеклось по коже голого человека, отчего тот сразу потемнел, а его жир затрещал, как на сковородке. Леворучный завопил голосом своего носителя, отражавшим, однако, его собственное состояние, и заставил поморщиться всех на полмили вокруг. Потом он упал, вспыхнул и сгорел.
Милиция расчехлила пулеметы, пули прошили воздух. Коллективисты залегли за камнями, а праворучный летел, не обращая внимания на выстрелы, которые пронзали его заимствованное тело, ведь главное — рука — было надежно прикрыто.
На крыше одного из домов к северу от моста вырос маг-повстанец из Барсучьей топи, явившийся защищать Коллектив. Светящиеся точки бегали по его телу. Вдруг он беззвучно вспыхнул кобальтовой синевой, рявкнул и выплюнул цветную кляксу, которая бабочкой порхнула к ближайшему милицейскому орудию, взвилась над ним и обрушилась на канониров: те зашатались и сорвали маски с мгновенно ослепших и поблекших лиц.
Люди и пушка высохли, потрескались и рассыпались один за другим. Там, где они стояли, остались лишь кучки осколков, сухих, как трут.
Еще один крик радости, и командир Виньонского отряда бросилась вперед, стреляя из мушкета, но тут, вертясь и болтая черными тяжелыми ботинками, с неба слетел рукохват. С игривой злобой он обрушился на колонну коллективистов, круша людей и выплевывая белые огненные спирали, оставляя за собой обожженных мертвецов, умирающих и покрытые пятнами гари стены.
— Назад! Быстро!
Стрелки из Оранжереи покинули дома на мосту и начали отступать, стреляя из дискометов по милиционерам, которые ничего больше не ждали, перейдя в наступление под прикрытием огня. Их картечницы застрекотали снова. Рукохват и коллективистский маг сошлись лицом к лицу. Человек воздел руки, чтобы обрушить на врага молнию; рукохват поджег его одним плевком.
— Все назад, мать вашу, живо!
Милиционеры приближались. Но Стрелки вдруг повернулись и обрушились на них с неожиданной яростью. Огромные, покрытые колючками бойцы выглядели устрашающе. Милиция дрогнула.
Но Стрелки вдруг повернулись и обрушились на них с неожиданной яростью. Огромные, покрытые колючками бойцы выглядели устрашающе. Милиция дрогнула.
Праворучный плюнул, но слишком рано — его плевок лишь опалил одежду. Один из кактов метнул мачете в носителя рукохвата и закричал от восторга. Здоровенный нож глубоко вошел в плоть человека, и тот рухнул. Толстыми ногами-стволами какты затоптали и забили паразита и его носителя до смерти. Изломанный строй Стрелков милиционеры обстреляли продольным огнем из картечниц, пули которых пробивали даже грубые литые доспехи кактов.
Осторожные какты начали отступать под прикрытием переделанного. Что-то пятнистое прилипло к его ноге. Его товарищи-какты повернулись к нему, и тот плюнул огнем им в лицо. Носителя убили, но рукохват уцелел. И пробрался в ряды восставших.
По мосту надземной дороги, недалеко от Петушиного гребня, прогрохотал поезд. Рельсы на северном берегу перекрывала баррикада, но Южная линия к югу от Малой петли была в руках Коллектива. Поезд встал как раз напротив моста, из его окон коллективисты стали метать гранаты в милиционеров. Руководил им трущобный гаруда, паривший на восходящих потоках воздуха от взрывов. Гранаты все сильнее уродовали очертания крыш над Петушиным гребнем и сминали ряды милиции.
Но сил у восставших было недостаточно. Отстреливаясь от нападающих из поезда, милиция постепенно занимала Петушиный гребень. На востоке черный шип Парламента пронзал горизонт; оттуда, с вершины темного острова-дома, следили за этой и другими битвами — за воздушным налетом на доки Паутинного дерева, за прорывом к Ручейной стороне шаннов на двуногих скакунах, за сражением лояльных властям переделанных с коллективистами Эховой трясины, называвшими их предателями.
— Пора.
Приказ долетел со стороны секции Речная шкура: ее штаб располагался под эстакадой станции «Селитра». Френглер, выдающийся стратег, прошедший милицейскую выучку и вставший на сторону Коллектива, кричал:
— Решайте, мать вашу, хотите вы победить или нет! Времени нет, пора. Взрывайте мосты!
Мостов, которые напрямую соединяли владения Парламента и Коллектива, осталось немного, и повстанцы не могли отдать их милиции. Коллективисты-водяные, сторожившие входы в канализацию под поверхностью Вара, выслали подводных саперов.
Никому не нравилось то, что им предстояло сделать. Никто не хотел разрушать дорогие для всех старые мосты. Но они чувствовали, что иного выхода нет.
Ощупью они поплыли в мутной воде туда, где из ила поднимались опоры, и стали шарить в поисках зарядов, но ничего не нашли. В тревоге они вцепились друг в друга и залаяли на своем подводном языке, но тут из темной воды появились силуэты врагов.
— Предательство! — раздался чей-то крик, и на саперов обрушились милиционеры-водяные, шаманы верхом на вертящихся островках чистой воды, ундинах, которые схватили и удерживали повстанцев.
Кое-кому удалось сбежать, и они сообщили:
— Мы не можем взорвать этот чертов мост.
Оставался Отвесный мост. Но хотя на этот раз водяные действовали осторожно и избежали засады, заряда опять не оказалось на месте. Одни боги знали, когда его нашли и удалили. Планы Коллектива каленым железом выжечь милицию на своей территории потерпели крах.