Взнос старика Джейкобса дал им возможность раздавать взятки направо и налево, хотя большую часть денег Торо предназначил для какого-то таинственного проекта. Его сторонники скупали информацию и устанавливали связи. Ори попытался заново выстроить свою собственную сеть. Он долго пренебрегал старыми друзьями, не видел Петрона и актеров уже много недель. Ему, как новоиспеченному разбойнику, их выступления казались слишком легкомысленными и манерными. Наконец Ори разыскал их и обнаружил, что ему сильно не хватало их диковатого лицедейства.
А еще он узнавал от них новости, поняв, что, проводя целые дни с новыми товарищами, отрезал себя от городских слухов. Тогда он снова начал не реже раза в неделю появляться на благотворительной кухне в Грисской пади. И решил снова ходить на собрания кружка «Буйного бродяги».
Он старался не забывать Спирального Джейкобса. Найти того оказалось непросто. О старике давно никто не слышал, и Ори разыскал его, лишь оставив послания служителям ночлежек и другим бродягам, которые для старого нищего вроде семьи.
Найти того оказалось непросто. О старике давно никто не слышал, и Ори разыскал его, лишь оставив послания служителям ночлежек и другим бродягам, которые для старого нищего вроде семьи.
— Где ты был? — спросил Ори, но Джейкобс ушел в себя и ничего не ответил; туман в голове старика рассеивался лишь тогда, когда он вспоминал о прошлом, о Джеке-Полмолитвы.
— Откуда ты столько знаешь о планах Торо, Джейкобс?
Старик засмеялся и закивал.
«Может, ты друг Торо? — подумал Ори. — Может, вы встречаетесь по вечерам и вспоминаете прошлое, Джека?»
— Почему тогда ты сам не отдал им деньги?
Молчание.
— Значит, ты их не знаешь?
Никто из последователей Торо не узнал Джейкобса по описанию. Ори расспрашивал его о Джеке-Полмолитвы. «Думаю, я тебе симпатичен, — думал Ори; старый сумасшедший заботился о нем, как о сыне. — Наверное, ты дал мне денег, чтобы помочь и мне, и им». Слабоумие Джейкобса то отступало, то опять возвращалось.
— Давно тебя не видели, — сказал Петрон.
Они выбрали для встречи сомнительное кабаре в Шумных холмах, стараясь не обращать внимания на стриптизершу у шеста и наркотики, передававшиеся из рук в руки.
— Занят был.
— Нашел другую компанию?
Петрон не злился и не обвинял: в богемном мире приятельские отношения быстро сходили на нет. Ори пожал плечами.
— Мы ставим хорошую вещь, хочешь, возвращайся. Новое шоу будет называться «Руд и Гуттер и посольство дьявола». Имя Рудгуттера, понятное дело, использовать нельзя, но речь идет об этих летних Кошмарах, много лет назад. Ходят слухи, что кое-кому это было на руку.
Ори слушал и думал: «Через несколько лет ты будешь про меня ставить шоу: «Ори и Мэр, пропоротый Быком». Но тогда все будет иначе».
Две пяльницы подряд он ходил в «Зазнобу бакалейщика». В первый раз никто не пришел. Во второй перед Ори откинулся люк подвала, и он попал на встречу кружка «Буйного бродяги». Джеков прибавилось. Переделанный, которого Ори видел несколько месяцев назад, был там. Еще были грузчик-водяной и калека-какт, которых Ори не помнил. Несколько человек листали брошюры.
Собрание вела горячо выступавшая маленькая женщина — старше Ори, но все же молодая. Говорила она хорошо. Она долго разглядывала Ори, а когда ее лицо приняло неопределенное выражение, он вспомнил ее: это была вязальщица из потогонки.
Речь шла о войне. В воздухе висело напряжение. «Буйный бродяга», в отличие от многих других диссидентских группировок, не только не разделял официальных или неофициальных целей войны, но заявлял, что сделает все для поражения Нью-Кробюзона.
— Вы что же, думаете, Теш лучше? — спросил кто-то недоверчиво и сердито.
Вязальщица ответила:
— Дело не в том, кто лучше, а кто хуже. Наш главный враг здесь, внутри города.
Ори молчал. Он наблюдал за ней и напрягся лишь на секунду, когда кто-то чуть не набросился на вязальщицу с кулаками из-за ее «любви к Тешу», но та успокоила задиру. Ори не верилось, что она убедила всех: он и сам не имел об этой войне четкого мнения, кроме того, с обеих сторон войну ведут ублюдки, а лично ему, Ори, наплевать. И, однако, женщина справилась хорошо. Дождавшись, когда остальные уйдут, он захлопал в ладоши — полушутливо-полувсерьез.
— А где Джек? — спросил он женщину. — Тот, который сидел тут раньше?
— Курдин? — ответила она. — Исчез. Схвачен. Милицией. Больше ничего не известно.
Воцарилось молчание. Женщина собирала свои бумаги. Значит, Курдин мертв, или сидит в тюрьме, или еще хуже того.
— Жаль.
Она кивнула.
— Жаль.
Она кивнула.
— А вы хорошо говорили.
Снова кивок.
— Он мне про вас рассказывал. — Вязальщица отвела глаза. — Много рассказывал. Он расстроился, когда вы перестали приходить. Много думал о вас. Говорил: «Мальчика Душит гнев. Надеюсь, он знает, как с этим справиться». Ну и как оно там… на воле, Джек? Как оно с бандой Боно, или с Торо, или с парнями Поппи, или с кем ты теперь? Думаешь, никто ничего не знает? Чем ты теперь занимаешься?
— Делом, в отличие от некоторых. — Но Ори, не желавший вступать в перепалку, разозлился на собственную запальчивость и поэтому спросил: — А как вы стали председателем?