Жрец снова что?то зашептал. Скампада прислушался и разобрал, что нужно спускаться вниз.
Скампада прислушался и разобрал, что нужно спускаться вниз. Он потащил жреца по лестнице и дальше, пока они не остановились у двери. Здесь жрец показал, что хочет открыть эту дверь. Скампада вновь помог ему, и они оказались в небольшой комнате с узким и длинным столом посередине — комнате под алтарем.
Раненый сказал, что его нужно положить на стол. Скампада приподнял его, помог взобраться и лечь. Он больше ничего не мог сделать для жреца, но тот больше ничего и не просил, а лежал тихо, закрыв глаза и тяжело дыша. У него была колотая рана под левой ключицей.
Сохранив свою жизнь, Скампада немедленно вспомнил то, что ценил наравне с ней, — свое благосостояние, отличавшее его, сына первого министра, от какого?нибудь нищего или крестьянина. Оно заключалось в деньгах, коне и содержимом дорожных мешков, аккуратно разложенном по полкам гостиничного шкафа, и находилось далеко отсюда, но не так далеко, чтобы миновать загребущие лапы уттакских мародеров. Нужно было спасать имущество, и как можно скорее.
— Как мне отсюда выйти?! — спросил Скампада, наклоняясь к жрецу.
— Я провожу тебя, когда залечу рану, — чуть шевеля губами, ответил жрец. — Наберись терпения.
— Мне немедленно нужно в гостиницу! — занервничал Скампада. — У меня там деньги, вещи… Я останусь нищим, если все пропадет!
— Если я умру, ты не выйдешь отсюда, — прошептал жрец. — Замки открываются только магией. Не мешай мне лечить рану.
Эта новость прояснила Скампаде его положение. Без помощи жреца он не мог выйти даже из этой комнаты. Оставалось сидеть, и ждать, и думать о том, успеют ли дикари добраться до «Синих скал» раньше него и утащить годами нажитое имущество. Скампада перевел взгляд со жреца на себя и увидел, что его лучший костюм испачкан кровью. Это доконало сына первого министра. Страдальчески сморщившись, он опустился на скамью.
Скампада долго сидел, мрачно глядя перед собой и подперев голову руками. Проклятые уттаки, проклятый Каморра! Сын первого министра содрогнулся, представив, что эта нечисть, пригретая босханским честолюбцем, расползется по острову. И где, как, какую жизнь придется ему влачить без коня, без денег, без вещей, в одном?единственном, запачканном кровью костюме! Он призывал все свое самообладание, чтобы не сорваться и не броситься с кулаками на дверь. Со стола доносилось тяжелое дыхание жреца, не подававшего других признаков жизни. Вдруг входная дверь открылась, и в комнату вошел еще один черный жрец, помоложе.
Живой и невредимый, к радости Скампады.
— Освен?! — шагнул он к лежащему на столе жрецу, не заметив Скампаду. — Ты жив? Ранен?!
— Цивинга… — узнал вошедшего раненый.
— Сейчас я вылечу тебя. — Цивинга протянул руки над раной, с его пальцев заструились оранжевые лучи. — Я вижу, ты уже остановил кровотечение.
— Да, — ответил Освен. — Рана свежая, ее несложно закрыть. Оставь меня, я справлюсь сам. Здесь есть человек, который спас меня. — Он указал взглядом на Скампаду, сидевшего у стены. — Проводи его, куда он просит, и помоги ему.
Скампада заметил, что Цивинга смотрит на него, и поспешно вскочил.
— Куда тебе нужно? — спросил Цивинга.
— В «Синие скалы». Там все мое имущество.
— Идем! — Цивинга шагнул к двери.
— Подождите! — Скампада указал на пятна крови на своей одежде. — Начните вашу помощь вот с этого!
— Ты ранен? — забеспокоился жрец.
— Нет. Но это мой лучший костюм, — нервно пояснил Скампада.
Цивинга посмотрел на него как на сумасшедшего, но, увидев выражение лица Скампады, хмыкнул и смягчился.
Он протянул руку к пятнам, сделал несколько движений пальцами — и костюм Скампады восстановил прежнюю чистоту.
Сын первого министра облегченно вздохнул.
— Вот теперь идем, — сказал он. — И поскорее!
Цивинга вышел из комнаты и быстрыми шагами пошел по лабиринту ходов, выбирая нужные повороты. Обрадованный Скампада торопился за ним. Вскоре путаница ходов закончилась, и жрец повел Скампаду по длинному, поднимающемуся вверх коридору.
— Этот путь ведет в скалы, — пояснил на ходу Цивинга, — а выход расположен недалеко от гостиницы «Синие скалы». Гостиница на самом краю деревни — уттаки, возможно, не добрались до нее.
Когда они вышли наверх, там давно стемнело. Жрец уверенно пробирался между скалами при свете полной луны, и вскоре Скампада увидел впереди крышу знакомой ему гостиницы. Здание казалось покинутым, вокруг было тихо.
— Люди ушли, — догадался жрец, — но уттаков, кажется, еще не было.
Идем, я помогу тебе.
Они пошли в конюшню, где отыскали коня Скампады.
— Беги за вещами, — сказал Цивинга, взяв у Скампады седло и уздечку.
Скампада побежал в свою комнату укладывать мешки. Впервые в жизни он хватал вещи с полок и вешалок и засовывал их как попало, не задумываясь над тем, что они могут испачкаться или помяться. Когда сын первого министра появился с мешками на гостиничном дворе, Цивинга поспешно шагнул к нему с оседланным конем.
— Скорее через задние ворота! — сказал он. — Сюда бежит какая?то шайка!
Они протиснулись в заднюю калитку, поднялись повыше в скалы и притаились, наблюдая за бегущими. Десятка три уттаков гнались за молодым парнем, в котором Скампада узнал Шемму. Лоанец пронесся мимо и исчез в скалах, а за ним и вся толпа.