Ромбар в гневе встряхнул Скампаду. Тот испуганно охнул. Ромбар подумал, что сломал ему шею раньше времени, и разжал руки. Скампада высвободился и холодно глянул на своего недруга, ощупывая и поправляя воротник.
— Вы чуть не порвали мою лучшую рубашку. Да, у меня хороший сон, и если я его когда?нибудь потеряю, то не из?за вашей… — Сын первого министра благоразумно опустил слово. — Девчонка осталась жива, по крайней мере тогда.
Слова Скампады медленно доходили до Ромбара.
— Ты лжешь, — сказал он после долгой паузы. Скампада ответил с достоинством, которое в другое время позабавило бы Ромбара:
— Я никогда не лгу, ваша светлость. Я — человек чести. Я либо говорю правду, либо молчу.
— Чем ты мне докажешь, что это правда? Скампада заметил, как изменился тон его противника, и почувствовал себя хозяином положения.
— Я ничего не собираюсь вам доказывать, — ответил он.
— Мне совершенно безразлично, верите ли, вы мне, не верите ли. Я доказываю только те сведения, за которые беру деньги. Нравится вам или нет, но я этим живу.
Ромбар вновь побледнел от ярости, но на этот раз сдержался.
— Ты не стыдишься говорить мне, что живешь доносами, — процедил он сквозь зубы.
— Не доносами, а сведениями, — поправил его Скампада. — Нет дурных сведений, а есть люди, которые находят им дурное применение. Не вижу, чем я хуже тех, кто мне платит.
— Ты немедленно расскажешь мне все, или я найду способ заставить тебя говорить, — с угрозой в голосе сказал Ромбар.
— Ошибаетесь, ваша светлость, — вскинул голову Скампада. — Вы можете убить меня или отправить в темницу, но вы не заставите меня говорить, если я этого не хочу. Вы могли бы уже заметить, что я не трус. — Он выпрямился и, не дрогнув, выдержал бешеный взгляд Ромбара.
— И все?таки мне кажется, что мы договоримся, Скампада, — сказал Ромбар, внезапно успокоившись. — Что ты здесь делаешь?
Скампада мгновенно понял, куда тот клонит.
— По желанию его величества составляю генеалогическое дерево рода Кельварна, — нехотя ответил он.
Ромбар усмехнулся, увидев независимо?обиженное выражение лица сына первого министра.
— Мне нужно кое?что поискать в библиотеке, и я не хочу, чтобы мне мешали, — подчеркнул он каждое словo. — Я сейчас пойду к Норрену, и не успеют объявить обед, как тебя не будет во дворце. Естественно, я позабочусь о том, чтобы тебя сюда больше не пускали.
— Но, ваша светлость… — встревожился Скампада.
— Если ты расскажешь мне все, что ты знаешь о ее судьбе, я даю тебе сутки времени на то, чтобы ты закончил свои дела. И обещаю не говорить Норрену, кто ты такой и чем занимаешься. Подумай, вдруг это не менее ценно, чем деньги.
Скампада опустил глаза и задумался, прикидывая что?то в уме.
— Меня устроит, если его величество примет мою работу завтра с утра.
— Я попрошу его об этом.
— Договорились. — Недовольно вздохнув, Скампада начал объяснения:
— Вы, наверное, уже поняли, ваша светлость, что я не хотел причинить зла. Все само собой катилось к этому. Я пытался рассказать ему о вас поделикатнее, чтобы он не слишком разгневался, и не мог даже представить себе, что он придет в такую ярость. Я был еще молод тогда.
— Дальше, — нетерпеливо качнул головой Ромбар.
— Я не ожидал, что Берсерен посмеет посадить сына Паландара в темницу.
— Я тебя не об этом спрашиваю! — начал сердиться Ромбар.
— Но это имеет отношение к тому, что я хочу рассказать, — искоса глянул на него Скампада. — Берсерен не мог долго держать вас под замком, поэтому позаботился о том, чтобы вы не разыскивали ее, когда окажетесь на свободе. Он объявил, что казнит провинившуюся рабыню, но на костре была сожжена совсем другая женщина.
— Кто?
Скампада чуть запнулся, но ответил:
— Жена Берсерена, Варда. Он давно хотел от нее избавиться. Ей завязали руки, рот и надели мешок на голову. В нем ее и повели на костер. Никто не заподозрил подмены.
— Никто, говоришь… а ты? Скампада поджал губы и нахмурился.
— Мне неприятно это вспоминать, — сказал он, — но я был одним из тех двоих, кого Берсерен послал за ней. Я не знал тогда, для чего это нужно.
Меня, сына первого министра, он заставил выполнять работу палача! Берсерен вовсе не человек чести, ваша светлость.
— Без тебя бы не догадался. Он удостоил тебя доверия, которое ты заслужил своим доносом.
Он удостоил тебя доверия, которое ты заслужил своим доносом.
— Может быть, — весь вид сына первого министра говорил, что издевка здесь неуместна, — потому что раб, который был со мной, расстался с жизнью. Его в тот же день тоже сожгли на костре, а затем Берсерен распустил слухи, что его жена сбежала с этим рабом.
Ромбару не нужно было напрягать память. Он помнил все до мельчайших подробностей — и тот костер, и женщину, горевшую в нем.
Приготовившись поймать Скампаду на лжи, он впился взглядом в его лицо.
— Там, на костре, была только одна женщина, — сказал он. — Я все видел из окна темницы.
— Был и второй костер. — Скампада медленно произнес, выделяя каждое слово:
— Его установили по другую сторону дворца, против окон ее темницы. Как вы думаете, что сказал ей Берсерен про этот костер?
— Скампада… Ей сказали, что там был я?! — ужаснулся догадке Ромбар.