Кеменер хорошо изучил Фиолетовый алтарь, он и с закрытыми глазами мог найти все необходимое. Начав с конюшни, он принес охапку сена своему коню, затем пошел в кухню, отыскал там кое?какую еду, взял кожаный мешок и наполнил водой. Напоследок он побывал у себя в комнате и забрал свои вещи, остававшиеся здесь на время поездки к перевалу.
Перед рассветом он пришел к дому Мальдека, вынул тонкий и длинный кинжал, просунул в дверную щель и откинул крючок. Мальдек крепко спал. Кеменер сразу же увидел висящую на спинке стула куртку, сунул руку в нагрудный карман и вытащил жезл Аспида. Вернувшись на окраину, он вскочил на коня и поскакал по южной дороге, к западному краю соленого озера Тикли.
IV
Летний вечер, тихий, ясный и душный, неспешно опускался на Лоанскую долину. Витри возвращался с рыбной ловли, еле волоча ноги, но не от тяжести улова, которого едва хватало на ужин. Лето выдалось жарким и засушливым, поэтому озеро, где рыбачил Витри, обмелело и перегрелось, а рыба ушла на дно и не попадалась в сети. Встречные сельчане, видя мрачное лицо паренька, сочувствовали неудачливому рыбаку и обвиняли во всем погоду, тот соглашался, не признаваясь, что причина его дурного настроения кроется не в плохом улове. Витри уже смирился с тем, что вторую неделю возвращается с рыбалки налегке.
Он только что, проходя по главной улице поселка, встретил свою подружку — веселую, подвижную и очень хорошенькую девушку с круглым озорным личиком, окруженным светлыми кудряшками.
— Эй, Лайя! — окликнул он. — Добрый вечер!
— Привет, Витри. — Лайя остановилась, ожидая, пока он подойдет к ней. — Опять у тебя нет рыбы?
— Жара, ты же знаешь. Ничего не ловится. А что ты делаешь вечером?
— Пойду на поляну за селом, где все гуляют. Там будут танцы. — Она вздернула свой прелестный носик, лукаво глядя на Витри.
— Опять будешь меня приглашать, да?
— Конечно, Лайя. Я ведь и дом построил весной. А дому нужна хозяйка.
— Ну, что у тебя за дом — четыре стены и стол. Что там хозяйке делать? — Лайя пренебрежительно сморщила носик. Она нравилась многим, отлично знала цену своей внешности и могла позволить себе покапризничать.
— Ничего, понемногу обживемся. Я все умею делать, и работать могу.
А жара спадет — будет рыба, будут и деньги.
— Только вымойся как следует, когда пойдешь на танцы. Не люблю, когда от тебя пахнет рыбой. — Лайя чувствовала свою власть над юношей и распоряжалась им с удовольствием. — И вообще, я еще ничего не решила. Мне рано быть хозяйкой. Так и знай!
— Но, Лайя! Ведь все равно когда?нибудь придется. Куда ты от этого денешься!
Лучше бы Витри этого не говорил. Лайя не выносила никакого принуждения, тем более от верного и терпеливого Витри, и сразу же возмутилась:
— Ах, так по?твоему, я должна с утра до вечера возиться с горшками и пеленками! И никогда больше не ходить на танцы? И вечно нюхать эту твою рыбу!
— Она сердилась и от. своих слов заводилась еще больше. — Я не хочу такой жизни! А ты — ты просто тюфяк, вот и все. Мне с тобой скучно. Я не хочу такого мужа! Я выйду замуж только за героя, так и знай! — Она резко повернулась к нему спиной, возмущений встряхнув белокурой головкой, и пошла от него прочь.
— Но, Лайя! — крикнул он вслед. — Подожди…
— И не смей больше приглашать меня! — бросила она через плечо. — Вот когда станешь героем, тогда и приглашай. — Лайя заспешила вниз по улице, выражая всей спиной оскорбленное негодование.
Витри глядел ей вслед. Лайя была капризной, но такой хорошенькой, что не было сил на нее сердиться. Он боялся, что она из чистого упрямства сдержит слово, брошенное сгоряча. «Ну где я ей стану героем? — думал он. — Жизнь здесь тихая, ничего не случается». Самое яркое событие за последние два года произошло прошлым летом, когда Шемма, местный табунщик, спас увязшего в тине жеребенка и неделю ходил героем. «Чего доброго, она выйдет замуж за Шемму», — подумал Витри, уверенный, что со стороны Шеммы препятствий не будет.
Эта мысль вконец испортила ему настроение.
Действительно, Лоанская долина не годилась для совершения геройских поступков. Небольшой поселок в долине реки Лоан, к югу от Ционского нагорья, был отделен от центра острова горной цепью, идущей на юг. Лоан пробил в ней глубокое ущелье, по которому к выходу из долины вела узкая и опасная горная тропа. Лоанцы, жившие в долине, были невысоки, круглолицы и белокуры, они казались подростками среди других жителей Келады. Жили они тихо и незаметно, имели поля, скот и кустарные промыслы, дающие все для жизни. Только крайняя необходимость заставляла лоанцев покидать село и отправляться в другие края, поэтому их мало знали на острове.
Витри ничем не выделялся среди других лоанцев. Он с детства любил рыбачить на озере, а став юношей, сделал небольшую долбленую лодку, сплел сети и превратил развлечение в промысел. В конце прошлого лета он заприметил на сельской гулянке веселую Лайю, и это побудило его поселиться отдельно от родителей. Той же осенью они с отцом начали постройку домика на краю поселка.
Все в поселке, и Лайя тоже, знали, для кого строится этот домик.
Весной Витри переселился туда, но Лайя не торопилась давать согласие на свадьбу. Слишком подвижная и ветреная для того, чтобы погрузиться в быт и жить как все, находя удовлетворение в ежедневных домашних обязанностях, она цеплялась за свою юность и свободу, за право бегать на танцы, пленять лоанских парней и быть первой среди подружек. Капризы шли за капризами, причины за причинами, и вот, наконец, сегодняшняя вспышка.
Капризы шли за капризами, причины за причинами, и вот, наконец, сегодняшняя вспышка.
Придя домой, Витри раздраженно толкнул ногой дверь и швырнул мешок на лавку. Несколько белых блестящих рыб выпали оттуда и застучали по полу.